Неоконченный пасьянс - [19]

— Иван Дмитриевич, у нас непорядок: печать на двери чёрного хода нарушена. Кто — то пытался проникнуть в квартиру, однозначно.

Путилин отправился посмотреть сам. Иван Дмитриевич извлёк из кармана лупу и внимательно рассмотрел наклеенный на дверные створки бумажную полоску с оттиском гербовой печати полицейской части. Полоска не была разорвана, но выглядела вовсе не так, как должен был выглядеть лишь вчера наклеенный «маячок»: клей пропитал бумагу насквозь, и фиолетовый оттиск сделался расплывчат.

— Иван Дмитриевич, обратите внимание, кое — где клей засох прямо поверх бумаги. — шептал в ухо Путилину сыскной агент. — Такого вчера не было, клянусь. Я ведь сам внутренние замки ставил и «маячки» клеил.

— Ай — яй — яй, — покачал головой Путилин. — Это кто же у нас такой умный? Как — то всё некрасиво получается, нас совсем уж за дураков держат в этом департаменте… Похоже, что бумажечку пытались отклеить и, вероятно, даже отклеили, да при попытке вернуть на место здорово нагрязнили. А ты молодец, Агафон! Хвалю за наблюдательность! Что ж, давай, открывай дверь, посмотрим, что таинственный гость сделал с нашим замком на внутренней двери.

Иванов сорвал ленту, открыл замок на наружной двери и, — о удача! — увидел навешенный вчера замок на своём месте. Его внимательный осмотр не привёл к обнаружению царапин, характерных для работы отмычками. Было похоже, что его не вскрывали. После того, как замок отомкнули, Путилин лично осмотрел порог и пол за дверью, ожидая увидеть подозрительные следы. Но ничего такого заметно не было. Что ж, навешенный полицией замок, похоже, задачу свою выполнил, остановив непрошенных гостей.

Войдя в квартиру, полицейские сразу ощутили изменившуюся за сутки атмосферу. Было нетоплено и уже запахло тем специфически — стоялым воздухом, что так характерен для нежилых помещений. Путилин лично прошёлся по всем комнатам, внимательно осмариваясь. На первый взгляд всё выглядело так же, как накануне.

— Вот что, братцы, — сказал начальник Сыскной полиции, подозвав к себе полицейских, — я хочу, чтобы вы самым тщательным образом обыскали квартиру. По закону делать этого в отсутствие хозяина нельзя, но что — то мне подсказывает, что хозяина — вернее, хозяйку — нам не удастся найти живой. Осмотрите все узкие и малодоступные места: антресоли, платяные шкафы — что там ещё? — чуланы… Если всё — таки не найдём труп хозяйки, то начнём подымать паркет. Но это позже, после того, как я вернусь. Сейчас я уезжаю к товарищу прокурора, поскольку ждать, пока он соберётся к нам — это только терять время. Через пару часов от силы, а реально, видимо, раньше вернусь и его с собою привезу. Особое ваше внимание обращаю на наличие в доме больших ценностей, поэтому работать вам надлежит вместе; сняв «маячок» с печатью и осмотрев, скажем, плательный шкаф, не забывайте навешивать новый «маячок». Ну, всё, пожалуй, приступайте!

Разжившись у дворника рыбьим клеем, Иванов и Гаевский в сопровождении двух полицейских в форме, прошлись по квартире, выбирая, с чего бы начать. Тут, впрочем, не обошлось без подсказки: открыв чулан со старыми вещами, сыскные агенты одновременно почувствовали подозрительный запах — слишком хорошо знакомый специфически — тухлый запах мертвечины. Сыскари только переглянуись — всё было понятно без слов.

Сначала они заглянули в старый шкаф, стоявший в дальнем углу чулана — тот оказался пуст. Затем принялись вытаскивать и раскатывать в коридоре громадные ковры, которых в чулане было три штуки. Во втором из ковров они и увидели то, что ожидали найти: завернутое в окровавленную простыню тело убитого человека. Перекошенные черты делали лицо неузнаваемым до такой степени, что даже пол невозможно было определить, лишь длинные волосы, собранные в полурассыпавшуюся «кичку», свидетельствовали о том, что ковре находился женский труп. Факт убийства не вызывал сомнений, поскольку на шее и верхней части грудной клетки были хорошо различимы следы двух ударов ножом.

— Сдается мне, Агафон, что это и есть наша «потеряшка», — не без цинизма, которым грешат порой и полицейские, и доктора, сказал Гаевский, отбрасывая с трупа простыню.

— Хорошие мы с тобой сыскари, правда? — с сарказмом в голосе спросил Иванов. — Полдня вчера ходили мимо…

— А ты, Агафон, ещё на вокзал ездил, фотографическую карточку там показывал, с умным видом выступал перед носильщиками — я ж знаю, тебя хлебом не корми, дай только перед пролетарьятом бровями пошевелить, народ попугать! Не жалеешь ты казённых денег, Агафон, не жалеешь, лодырничаешь, не ищешь трупов там, где следует искать.

Агафон Иванов не поддержал ёрничание коллеги, а повернувшись к уряднику, сказал:

— Вот что, братец, пошли самого быстрого человека в участок, пусть телефонирует в Управление Сыскной полиции, сообщит об обнаружении второго трупа в квартире госпожи Барклай. Да пусть не забудет сообщить, что агенты Гаевский и Иванов уже находятся в квартире, а господин действительный тайный советник Путилин был здесь, но отправился к прокурору окружного суда.

Используя ковёр как носилки, перетащили труп в гостиную, там ковёр развернули полностью. Осмотр показал, что простыня, в которую было завёрнуто тело, в верхней своей части была пропитана кровью куда меньше низа, который на дневном свету выглядел кирпично — бурым. Как и убийство Толпыгиной, смерть Александры Баркалай была чрезвычайно кровавой, что было неудивительно при характере полученных ею ранений. На ковре чернело огромное пятно крови; оно — то и объяснило сыщикам то, как именно было совершено убийство.