Неоконченный маршрут. Воспоминания о Колыме 30-40-х годов - [42]

Познакомились мы еще с главным геологом Борисом Ивановичем Вронским и с петрографом Ольгой Сергеевной Грачевой.

Занимались мы с И. И. Тучковым в большом и пустом помещении геолого-поискового отдела, в котором, кроме нас, работали Лузин с женой, Витюк, Петров и еще кто-то. Поэтому мы становились невольными слушателями громких разговоров остальных. Из них я и запомнил шутку Петрова о его смешанном происхождении. Но обычно, то есть почти непрерывно, разговоры вела Лузина, чаще всего со своим мужем или с Витюком. Почти все время раздавалось: «Витюк, Витюк». Я думал первое время, что это имя, но потом понял, что это фамилия.

Помню, Лузин собирался выехать в полевую партию, работавшую в бассейне речки со звучным названием Тукаинка. Они его много раз повторяли, и поэтому оно надолго, вернее, навсегда застряло в моей голове. В связи с этой поездкой на обсуждение выдвинулся вопрос — где может быть паспорт Лузина. Помню, порешили, что он остался в кармане брюк, отданных в стирку в прачечную.

Вдруг вспомнили о каком-то чертеже или карте и начали ее искать, иногда бросая на нас с Тучковым, как на чужаков и возможных похитителей, косые, подозрительные взгляды. Это нам даже неприятно было.

Стояли очень жаркие дни. Даже комары вынуждены были спасаться от жары где-то в тени и не нападать на нас, когда мы купались в студеных струях Берелеха и загорали на солнцепеке.

Вскоре приехал еще один начальник партии Никитин (кажется, Григорий Сергеевич), из новых, с прорабом техником-геологом Александром Ивановичем Сафоновым, которые направлялись в район Санга-Талона на реку Кюэль-Сиен. Никитин тогда в моих глазах был пожилым человеком, так как лет на 15 был старше меня, был участником Гражданской войны и старым коммунистом, кажется, с 1917 года, а потом в связи с передачей части нашего левобережья Колымы, на которой находился район работ его партии, смежному Южному (Оротуканскому) управлению, был переведен туда. Года через два или три после этого он погиб на полевых работах. Когда он переправлялся во время ливневого паводка через Буюнду на плоту, его вынесло сильным течением в Колыму, где он и утонул.

Когда кунгасы уже были готовы к сплаву и спущены на воду, а мы уже начали грузить на них свою поклажу, пришла телеграмма от начальника нашего геолого-поискового отдела В. Т. Матвеенко, в которой он нам предписывал не отплывать до его прибытия. Было очень досадно, так как уходили самые лучшие дни лета, уже шел июль, а задание по полевым работам все еще даже не было начато. Помню, что, возмущенный этим шагом начальства, я написал ответную телеграмму с изложением своей точки зрения по этому поводу, но Г. С. Никитин отговорил меня ее отправлять.

Но, наконец, истекло и время нудного досадного ожидания. Приехал В. Т. Матвеенко с новым радистом Булгаковым, который должен был сменить старого, отправлявшегося в отпуск, и с Николаем Васильевичем Овечко, назначенным в партию Никитина. Мы быстро погрузились и без промедления во второй половине дня пустились в путь по Берелеху, не обращая внимания на неожиданно нахмурившееся небо. Нужно было спешить. Слишком много времени было потеряно.

Путь на Нечу

Самым опытным сплавщиком среди нас был Н. В. Овечко, на которого и легли функции «адмирала» и капитана флагманского кунгаса, шедшего впереди. Обязанности капитана второго кунгаса, или старшего загребного, легли на Г. Кустова, тоже опытного таежника и сплавщика.

На стремительно идущей реке нужно уметь предвидеть и быстро принимать решения, правильно выбирая направление, когда река делится на протоки. Опытный сплавщик должен вовремя определить, куда, по какой из проток идет главная струя, и успеть направить свой кунгас туда.

Сплав на кунгасах. Фото 1949 г.

Кунгас имеет в плане форму утюга — параллельные борта, заостренный нос, обрезанную широкую корму. Борта его вертикальны. Днище плоское. Передвигается он по течению быстрой реки. Управляется так же, как плот, перемещаясь в стороны для причаливания к правому или клевому берегу, для отчаливания от берега или для выхода на струю, идущую в правую или в левую протоку.

Все упомянутые маневры осуществляются при помощи длинных весел, так называемых гребей, достигающих в длину 5–6 м. Они опираются на примитивные уключины-гнезда, врезанные в носу и в корме посудины. На каждой греби работают 2–3 человека. Один, наиболее опытный, стоящий на носу, подает команду «бей вправо» или «бей влево». При причаливании нос кунгаса, идущий впереди, подворачивается к берегу, когда кунгас находится уже близко от него — не дальше 2 метров, — и когда он упирается в берег, а корму начинает заносить вперед, два человека из работавших на носовой греби проворно выскакивают на берег, захватив конец привязанной к носу веревки. Они должны за то короткое время, пока течение разворачивает кунгас кормой вперед, прижимая его к берегу, успеть зачалить свою веревку за близрастущие деревья. Потом зачаливают и другую веревку (кормовую).

При отчаливании от берега сначала освобождают носовую веревку и, пока течение заносит нос вперед, отвязывают и кормовую. Плавание продолжается.