Неоконченная автобиография - [62]

Нынешний совершенно новый цикл жизни означал для всех нас необходимость приспосабливаться к множеству перемен. В первое время не только сильно давила работа, которую нужно было выполнять для людей и Учителей, её требовалось сочетать с семейными заботами, с ведением домашнего хозяйства, с воспитанием детей и — что для меня оказалось самым трудным — с растущей публичной известностью. Я никогда не любила публичной известности. Мне 182] никогда не нравилось назойливое любопытство широкой публики или её мнение, что раз вы пишете книги и выступаете с публичными лекциями, у вас не должно быть частной жизни. По-видимому, люди считают, что им есть дело до всего, что вы обязаны говорить им то, что они хотят услышать, и изображать себя такой, какой вы должны быть, по их мнению.

Хорошо помню, как я однажды в Нью-Йорке выступала перед аудиторией в восемьсот человек и рассказывала, что все могут достичь определённой духовной реализации, если постараются приложить достаточные усилия, но что это потребует жертв, как это произошло в моей собственной жизни. Я рассказала, как научилась гладить детскую одежду и пр., одновременно читая книги на духовную и оккультную тему, причём не прожигая одежды. Я сказала, что можно регулировать своё мышление и учиться ментальной концентрации и духовной ориентации во время чистки картофеля или лущения гороха, ведь именно это мне приходилось делать, поскольку я не сторонница принесения своей семьи и её благополучия в жертву своим духовным потребностям. Когда лекция окончилась, в аудитории встала женщина и публично обвинила меня в том, что я злоупотребляю вниманием публики, рассказывая о таких тривиальных вещах. Я ответила, что не считаю благополучие семьи тривиальной вещью, потому что постоянно помню об одной женщине — хорошо известном лекторе и наставнике, — чья семья, состоящая из шести детей, никогда не видит её, и ответственность за заботу о них ложится на любого, кто выказывает своё сочувствие.

Лично я вообще не понимаю того, кто осуществляет своё духовное продвижение за счёт своей семьи или друзей. Этим сильно грешат в различных оккультных группах. Когда люди приходят ко мне и говорят, что их семья не сочувствует их духовному устремлению, я задаю им следующие вопросы: “Не досаждаете ли вы всем окружающим своей оккультной литературой? Не требуете ли вы 183] полной тишины в доме, когда выполняете свою утреннюю медитацию? Приготовили ли вы им ужин, прежде чем отправиться на собрание?” Именно из-за этого изучающие оккультизм выставляют себя в таком плохом виде, компрометируя весь предмет оккультизма. Духовную жизнь не ведут за счёт других, и если люди страдают от того, что вы хотите попасть на небеса, то это просто отвратительно.

Если и есть в мире люди, из-за которых я чувствую себя утомлённой, усталой и больной — так это академические, технические оккультисты. Вторая группа, которая утомляет меня — это простофили, думающие, что они обладают контактом с Учителями, и таинственно рассказывающие о сообщениях, которые они получают от Учителей. Моё отношение ко всем этим сообщениям следующее: “Я верю, что так говорит Учитель; я верю, что это учение; но воспользуйтесь своей интуицией — может, это и не так”. Некоторые могут посчитать меня уклончивой и скользкой как угорь, но я просто предоставляю людям свободу.

Именно этот контакт с широкой публикой, который стал постепенно устанавливаться в 1921 году, положил начало очень трудному периоду в моей жизни. Я всегда чувствовала, что, астрологически, моим восходящим знаком должен быть Рак, потому что я люблю скрываться, быть не на виду; и мне всегда казался очень важным стих в Библии о “тени от высокой скалы на земле жаждущей”.

Многие ведущие астрологи забавляются тем, что пытаются составить мой гороскоп. Большинство из них наделяют меня восходящим Львом, потому что считают меня большой индивидуалисткой. Лишь один из них посчитал Рак моим восходящим знаком, — он заметил мою нелюбовь к известности, посочувствовал мне, и думаю, именно поэтому наделил меня восходящим Раком. И всё же я думаю, что моим восходящим знаком являются Рыбы. У меня муж и дочь Рыбы; Рыбы — это знак медиума, или посредника. Я 184] не медиум, но являюсь чем-то вроде “человека, стоящего посередине” между Иерархией и широкой публикой. Заметьте: я говорю о широкой публике, а не об оккультных группах. Я знаю и убеждена, что широкая публика более готова к здравой информации об Учителях, лучше подготовлена к нормальному и здравому толкованию оккультной истины, чем члены средней оккультной группы.

Дети в это время уже достигали возраста, когда нормальная физическая забота, поглощающая внимание матери, сменяется удовлетворением эмоциональных потребностей. Этот цикл, который длится до достижения юношества, чрезвычайно труден — труден для детей и пугающе труден для матерей. Я вовсе не уверена, что реагировала правильно и действовала мудро, и, видимо, мне просто повезло, что мои дочери, похоже, любят меня. Все они воспитывались в гораздо более нормальных условиях, чем я, предоставленная чужим людям – гувернанткам и учителям, и, видимо, поэтому мне было трудно понять их. У меня было очень возвышенное представление о том, какими должны быть отношения между матерью и детьми. А у них не было подобного возвышенного представления. Я просто была той, от кого можно было ожидать заботы о себе, но и можно было ожидать запрета делать то, что хочется. Я многому научилась за эти немногие годы, и этот цикл оказался очень ценным, когда мне приходилось помогать другим матерям улаживать свои проблемы. Оглядываясь назад, я думаю, что у моих детей не было серьёзных поводов для разногласий со мной, потому что я искренне пыталась понять и сочувствовать, однако — в общем и целом — я недовольна средним уровнем родителей в этой стране и в Великобритании.