Неофициальная жизнь Романовых. Царский декамерон - [8]

За Петра, в частности, рьяно ратовал его предполагаемый отец, боярин Артамон Матвеев. Однако в этой схватке победил клан Милославских, чем и объясняется такая поспешность возведения на трон Федора. Зловредного Артамона Матвеева за его гнусные происки Милославские лишили всех чинов и званий и сослали в далекий северный город Пустозерск. Ему еще «пришили» колдовство, что было тогда серьезнейшим преступлением. Он якобы, будучи главой Аптекарского приказа, не допивал за царем лекарства (так тогда проверяли содержимое напитков на яд) и вызывал духов, которых было полным-полно в избе. Их вроде бы видел лежавший за печкой карла (карлик) Захар. Также ему вменялось в вину, что переводчик грек Спафарий читал отцу и сыну Матвеевым «черную книгу» и учил обоих колдовать на ней. Еще Матвеева обвинили в казнокрадстве — а кто тогда не крал? И поделом ему. Он еще старому царю, Алексею Михайловичу, с предполагаемой женитьбой на Авдотье Беляевой вредил.

Главных недоброжелателей Милославских — Ивана и Афанасия Нарышкиных за «попытку покушения» на Федора Алексеевича приговорили к смертной казни, но царь заменил ее недалекой ссылкой. Так что огульные обвинения в мнимых покушениях на товарища Сталина — это не изобретение чекистов 30-х годов, а издревле осуществлявшаяся практика.

Итак, Федор Алексеевич стал царем. На похоронах отца его несли, сидящего на носилках — так сильно болели ноги. Причина болезни у Федора была та же, что и у отца, — цинга. Через неделю после отставки Матвеева с должности главы Аптекарского приказа новый начальник собрал консилиум из шести самых знающих врачей страны на предмет освидетельствования нового царя. Обследование Федора показало, что «ево государская болезнь не от внешнего случая и ни от какой порчи, но от его царского величества природы… та де цинга была отца его государева… в персоне». То есть доктора признали, что болезнь была наследственной. Хроническая цинга дает сезонные обострения, заявили врачи, которые лечатся с помощью внешних укрепляющих средств: «сухой ванны», мазей на царские «ношки» и прочего. Полное излечение «возможно исподволь, а не скорым времянем». Его организму просто не хватало каких-то витаминов.

«Государская» болезнь усугублялась еще и тем, что Федор, когда ему шел тринадцатый год, будучи страстным лошадником, попал под сани. Как-то он с тетками и сестрами захотел прогуляться за город. Им была подведена ретивая лошадь. Тетки с сестрами сели в сани, а Федор взобрался на лошадь — он захотел сам быть кучером. Однако сани были так перегружены, что лошадь не могла их сдвинуть с места и поэтому стала на дыбы, при этом сбросив седока. Царевич попал под сани, лошадь рванула вперед, и «тут сани всею своею тяжестью проехали по спине лежащего на земле Федора и измяли ему грудь, отчего он и теперь (1676 г.) чувствует беспрерывную боль в груди и спине». Бедный юноша! Не хватало ему одной цинги!

Тем не менее, по заключению докторов, болезнь была не смертельной, и при правильном уходе и лечении Федор мог править еще долгое время. Бояре вздохнули с облегчением, и новый царь приступил к своим обязанностям. Он был прекрасно образован: знал латынь, польский и древнегреческий языки, писал стихи и песни (некоторые его произведения дожили до нашего времени), играл в шахматы, в его личной библиотеке насчитывалось двести томов книг — богатейшее собрание по тем временам. О его увлечении лошадьми мы уже говорили; кроме того, Федор был прекрасным лучником. Его наставником был Симеон Полоцкий — выдающийся церковный деятель, философ и поэт. Федора изначально готовили к управлению государством.

Царь был немощен настолько, насколько был силен его дух. Федор поддавался болезни только в дни тяжелых приступов, а в остальное время был подвижен и деятелен. Он начал реформировать Россию! Федор Алексеевич простил народу недоимки и облегчил налоги, отменил местничество, ввел «немецкое» платье, при нем стали брить бороды, обновил Кремль, изменил управление приказами (так тогда назывались министерства), совершенствовал судебную систему, организовал систему военных округов, реформировал армию, учредил то, что при Петре I стало называться «Табелью о рангах». При такой системе в люди выбивались умные, толковые и знающие специалисты, а не заносчивые и бестолковые невежды, кичащиеся своим высоким положением. В итоге правой рукой царя Федора стали незнатные И. Языков, братья А. и М. Лихачевы, князь Василий Голицын и священник Сильвестр Медведев.

Позже все нововведения Федора Алексеевича приписали Петру I, а его самого просто вычеркнули из истории! А сколько еще мог сделать добра для страны царь Федор, не умри он так рано! При этом реформы Федора отличались продуманностью, постепенностью и ненасилием. Петр I же проводил их с запредельной жесткостью, непоследовательно, урывками и чрезмерной регламентаций всего и вся. Но наш рассказ не об этом, а о любви. Большой и пылкой любви, которую испытал Федор Алексеевич.

Однажды в 1679 году, с трудом переступая распухшими ногами на крестном ходе, Федор заприметил в толпе богомольцев чрезвычайно симпатичную девушку. Они обменялись взглядами. Молитвенное настроение как ветром сдуло. Царь был сражен наповал и влюбился в нее с первого взгляда. Тотчас же он шепотом приказал верному Языкову узнать — кто такая? Языков проследил за ней до дома, все разузнал и доложил: девушка — дочь смоленского шляхтича Агафья Грушецкая, по происхождению полька, живет в доме своей тетки, жены окольничего Заборовского. Тогда Федор послал Языкова в дом Заборовских познакомиться с семьей поближе, а вскоре объявил Заборовскому, «чтоб он ту свою племянницу хранил и без указа замуж не выдавал». Короче, застолбил за собой место ее потенциального жениха.