Неоцененная попытка - [2]

Лишь к концу киноленты, завершившейся панорамой мрачных руин и опустошений, я кое-что прикинул в уме.

Наем нескольких тысяч статистов для массовок и изготовление декораций для съемочной площадки размером с большой городской парк — дело далеко не дешевое и центами тут не отделаешься. Стоимость макета даже одной крепостной стены высотой метров девять достаточно велика, чтобы вызвать возмущение бухгалтера, а стен в фильме хватало с избытком. Все это плохо вязалось с неумелым монтажом и отсутствием звука, словно снимали его в незапамятные времена немого кинематографа. Цветная пленка, однако, говорила о другом. Картина смахивала на хорошо снятый, но скверно смонтированный документальный ролик.

Зрители потянулись к выходу, я двинулся за ними и, подойдя к унылому мексиканцу, который перематывал ленту, поинтересовался, где он достал эту копию.

— Газеты в последнее время ничего не сообщали о новых исторических боевиках, а этот, похоже, снят совсем недавно.

Мексиканец согласился, что фильм новый, и добавил, что снял его сам. Я вежливо кивнул, но он заметил, что я не поверил, и выпрямился во весь рост.

— Не верите, да?

Я ответил, что, конечно, верю, к тому же мне надо успеть на автобус.

— Тогда, будьте добры, скажите почему? Почему именно?

Я снова заладил про автобус.

— Нет, правда, я был бы очень признателен, если бы вы сказали, чем фильм плох.

— Да ничем, — возразил я.

Он ждал, что я скажу дальше.

— Ну, во-первых, такие фильмы не снимают на шестнадцатимиллиметровую пленку. У вас уменьшенная копия с тридцатипятимиллиметрового оригинала.

Затем я перечислил еще несколько признаков, отличающих любительские фильмы от снятых на голливудских студиях.

Когда я закончил, мексиканец с минуту молча курил.

— Понятно. — Он снял с проектора бобину с пленкой и сунул ее в коробку. — У меня тут есть пиво.

Я ответил, что пивка попить неплохо, но вот автобус… ну, разве только один стаканчик. Мексиканец сходил за картонный экран и притащил оттуда здоровенную бутыль и бумажные стаканчики. Буркнув: «Кинотеатр не работает», он запер входную дверь и откупорил бутыль привинченной к стене открывалкой — прежде здесь, видимо, помещался то ли продуктовый магазин, то ли ресторан. Стульев было сколько угодно. Мы сдвинули парочку и уселись поудобнее, как два приятеля. Пиво оказалось тепловатым.

— Вы кое-что смыслите в производстве фильмов, — задумчиво произнес мексиканец.

Я принял это за вопрос и рассмеялся:

— Не очень-то много. Ваше здоровье.

Мы выпили.

— Когда-то шоферил на грузовике для одной из кинопрокатных компаний.

Это его заинтересовало.

— Вы не здешний?

— И да, и нет. Скорее да. Уехал отсюда из-за болезни, гайморит замучил, а вернулся из-за родственников, хотя никого больше не осталось: на прошлой неделе схоронил отца.

Он сказал, что это очень прискорбно. Я отшутился, заметив, что, мол, отец в конце концов избавился от гайморита. Мексиканец снова наполнил стаканы, и мы потолковали о климате Детройта. Наконец мексиканец, как бы размышляя вслух, сказал:

— А не вас ли я видел вчера вечером неподалеку отсюда? Часов около восьми? — С этими словами он встал и пошел за новой бутылкой. Я бросил ему вслед:

— Мне больше не надо!

Он тем не менее вернулся с бутылью. Я взглянул на часы.

— Ладно, по последней.

— Так это были вы?

— Что — я? — Я подставил стаканчик.

— Вы не были здесь неподалеку?..

Я отер пену с усов.

— Вчера вечером? К сожалению, не был, а то успел бы на автобус. Нет, вчера в восемь вечера я сидел в баре «Мотор» и ушел оттуда далеко за полночь.

Он задумчиво пожевал губу.

— Бар «Мотор», на этой же улице?

Я кивнул.

— Бар «Мотор». Так-так…

Я посмотрел на него.

— А вы не хотите… да что я, наверняка хотите.

Не успел я сообразить, что мексиканец имеет в виду, а он уже снова исчез за экраном и выкатил оттуда большую радиолу, держа под мышкой очередную бутыль пива.

Я посмотрел на свет прежнюю бутылку: она была наполовину полна. Взглянул на часы. Мексиканец подкатил радиолу к стене и откинул крышку.

— Будьте добры, поверните выключатель. Он на стене позади вас.

Я обернулся и, не вставая со стула, дотянулся до выключателя. Свет погас. От неожиданности я стал шарить рукой по стене. Затем вдруг снова стало светло, я с облегчением повернул голову. Но лампочки не горели — свет был дневной: я увидел улицу!

Надо сказать, что все это происходило, пока я, расплескивая пиво, старался не упасть с шаткого стула, но не удержался — в этот момент улица ожила, — я упал, — день сменился вечером, и я увидел себя у дверей гостиницы «Люкс-Кадиллак», а потом в баре «Мотор», с пивом, и я точно знал, что не сплю и это мне не пригрезилось.

В панике я вскочил на ноги и, опрокидывая стулья и пивные бутылки, лихорадочно зашарил по стене, ломая ногти в поисках выключателя. Пока я его искал — и все это время видел, как сам же стучу кулаком по стойке, подзывая бармена, — состояние мое было близко к обморочному.

Надо же! Ни с того ни с сего средь бела дня угодил в какой-то кошмар! Наконец я нащупал выключатель.

Мексиканец глядел на меня с необычайно странным выражением лица, как будто наладил мышеловку, а поймал лягушку. А я? Думаю, видик у меня был такой, словно я нос к носу столкнулся с самим сатаной. Может, так оно и было. Пол был залит пивом, я еле дотащился до ближайшего стула и рухнул на него.