Необыкновенный рейс «Юга» - [4]
То, что мы с судном мобилизованы, вначале никого не удивило. Использование коммерческих судов и команд на них для военных нужд было для нас не новостью. Многие уже служили некогда на транспортах, сопровождавших эскадру Рожественского от берегов Балтики и почти до самой Цусимы. Обстановка на судне в это время ничуть не менялась, изредка менялось только отношение администрации к команде.
Какова будет в дальнейшем наша роль в начавшейся войне, мы, конечно, не знали и лишь делали разные предположения. Острый интерес к войне длился на судне около трех суток. В дальнейшем интерес этот стал понижаться и постепенно сошел на нет. Того ежедневного и даже ежечасного нового, что разносил телеграф по всему миру о войне, мы, из-за отсутствия на «Юге» радио, не знали, а то, что мы знали, уже отходило в прошлое и становилось неинтересным. Наиболее подробные новости мы должны были узнать только в Суэце. От Суматры до Суэца безостановочного хода и при благоприятной погоде было дней восемнадцать. Стоило ли все эти восемнадцать дней ежедневно ломать голову над тем, что делается там, на твердой и далекой земле! Ведь рано или поздно в Суэце или Порт-Саиде мы если не всё, то главное из того, что случится за это время на земле без нас, узнаем. Первый острый интерес к войне у команды прошел. На судне, соответственно месту его плавания, началась своя обычная, привычная для всех, повседневная жизнь.
Началась та жизнь, когда в ежедневной работе и прочих интересах палубной жизни на большом судне днями забываешь о том, что ты находишься в море. Третья часть команды всегда стояла на вахте, остальные, свободные от вахт и сна, занимались тем, что стирали и чинили бельё, или тем, что кормили и поили закупленных в Шанхае, Гонконге и Сингапуре канареек, попугаев и макак. Люди, свободные даже от этих мелких работ, играли в шашки, лото и домино.
Вечерами, когда зажигали свет и становилось немного прохладнее, чем днем, более общительные из команды, несмотря на вечный профессиональный антагонизм между матросами и кочегарами, ходили из кубрика в кубрик к товарищам в гости. Кочегар Лярош, немного знавший английский язык, не замедлил свести знакомство с пассажиром индусом и почти каждый день ходил к нему в каюту играть в домино.
3
Уже около суток, как позади осталась как бы загораживающая вход в океан зеленая Суматра. Уже около суток мы шли вольным простором океана по прежнему курсу мимо Цейлона на Баб-эль-Мандебский пролив и Суэц. Навстречу нам, как и всегда, днем и ночью шли пассажирские и грузовые пароходы. Индийский океан в этом месте был для нас не больше как широкой дорогой, по которой в одну и другую сторону ползли с разных концов Земли плавучие подводы с людьми, различными грузами и животными. К судам, которые проходили вдалеке от «Юга», команда относилась безразлично, но на суда, которые проходили близко, свободные от вахт люди всегда смотрели с удовольствием. Старые бывалые моряки всегда старались определить при этом, какой державе и какому пароходному обществу принадлежит проходящее судно, куда и откуда идет и каково его название. Неизвестно, кто первый вечером, в начале шестого, заметил приближающееся к нам с правого борта судно, но когда на палубе разнесся слух, что навстречу идет, «кажись, „Доброволец“», почти вся команда высыпала на палубу и стояла у правого фальшборта.
«Доброволец» был русским судном, и всем приятно было видеть хоть издали в этой, такой далекой от России точке земного шара своих людей, своих товарищей. Как всегда, мы начали делать предположения, который из «добровольцев» может быть сейчас в этом месте. Предположения расходились. Одни указывали на «Тамбов», другие — на «Воронеж», третьи — на «Владимир».
Глядевшие на «доброволец» в бинокли капитан и вахтенный помощник послали матроса на ют отсалютовать ему флагом свое приветствие. Обычно на такое расстояние друг от друга по траверсу, на каком были мы с «добровольцем», встречные суда, каковы бы ни были приятельские отношения между капитанами, друг к другу не подходят. Увидев «добровольца», мы никак не думали о том, что он, дав прежде три коротких гудка, резко повернёт вдруг к нам. Вслед за этим мы услышали телеграфный звонок с мостика в машину, а затем увидели, что «Юг» наш тоже повернул к «добровольцу». Приблизительно минуты через три мы стояли с застопоренной машиной правым бортом против правого борта парохода Добровольного флота «Томск». Несмотря на то, что расстояние между «Югом» и «Томском» было не более сорока метров, старший помощник капитана с «Томска», вооружившись мегафоном, крикнул по направлению капитанского мостика «Юга»:
— Вы откуда идете?
— Из Сингапура! — выкрикнул в ответ старшему помощнику тоже в мегафон капитан «Юга».
— Вы идете в Коломбо или прямо до Суэца? — спросили опять с «Томска».
— Прямо до Суэца, — ответили с «Юга».
Дальше между старшим помощником «Томска» и капитаном «Юга» произошел следующий разговор:
Старший помощник «Томска»: Выходя из Сингапура, вы не получали никаких предупреждений о том, что в океане пиратствует сейчас германский крейсер «Эмден»?
Капитан «Юга»
Французский писатель Анри де Монфрейд (1879–1974) начал свою карьеру как дипломат во французской миссии в Калькутте, потом некоторое время занимался коммерцией — торговал кожей и кофе. Однако всю жизнь его привлекали морские приключения, и в 32 года он окончательно оставляет государственную службу и отправляется во французскую колонию Джибути, где занимается добычей жемчуга. По совету известного французского писателя Жозефа Кесселя он написал свою первую повесть «Тайны Красного моря» — о ловцах жемчуга, которая с восторгом была принята читателями, а автор снискал себе славу «писателя-корсара».
Об одном из походов подводной лодки «Северянка» во время Великой Отечественной войны.
В этой, с позволения сказать, книге, рассказанной нам З. Травило, нет ничего особенного. Это не книга, а, скорее всего, бездарная запись баек и случаев, имевших место быть. Безусловно, наглость З. Травило в настойчивом предложении себя на рынок современной работорг…ой, литературы, не может не возмущать цивилизованного читателя, привыкшего к дамским детективам, дающим великолепную пищу для ума. Или писал бы, как все, эротические рассказы, все интереснее. А так ни тебе сюжета, ни слезы, одно самолюбование. Чего только отзывы (наверняка купил) стоят! Впрочем, автор и не скрывает, что задействовал связи и беззастенчивый блат для издания своих пустых россказней.
«…Я развернулся и спустился обратно в каюту. В самом появлении каперов особой угрозы я не видел, но осторожность соблюдать было все же нужно. «Октавиус» отошел от причала, и я уже через несколько минут, когда корабль вышел на рейд, пожалел о своем решении: судно начало сильно валять, и я понял, что морская болезнь – весьма заразная штука, однако деваться было уже некуда, и я принял этот нелегкий жребий. Через полчаса стало совсем невыносимо, и я забрался в гамак, чтобы хоть как-то унять эту беду. Судно бросило якорь, и Ситтон приказал зажечь стояночные огни.
Молодой Годфрей Рэйнер поступает мичманом на английский военный корвет, который отправляется на поиски испанского судна, грабящего купеческие корабли и торгующего невольниками. Погоня за пиратами оборачивается началом долгой одиссеи, в которой абордажные схватки и кораблекрушения сменяются робинзонадой, полной экзотики и опасных приключений.За 30 лет своей литературной деятельности английский писатель Уильям Генри Джайлз Кингстон (1814–1880) создал более сотни романов, действие которых происходит во всех уголках земного шара.
