Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 4. Том I - [54]
Затем он уехал, это было 5 августа 1941 года.
Между прочим, вступив в должность командира медсанбата, Лев Давыдович решил закрепить формально то, что он совершил самовольно. Он дал распоряжение начальнику штаба Скуратову издать приказ о переводе врача Скворец из санвзвода в состав медицинской роты на должность ординатора первого отделения.
Побуждением к изданию такого приказа, кроме желания помочь чем-то симпатичным ему Алешкину и Тае, послужило и то, что он увидел, как молодая врач хладнокровно держится в операционной и как толково и быстро выполняет все указания Бориса, да и сама достаточно квалифицированно обрабатывает несложные раны.
Вся последующая деятельность этого отделения-бригады, вскоре признанной в медсанбате одной из лучших, подтвердила правильность и целесообразность принятого Сангородским решения. Теперь Перов и свою злость и, может быть, зависть должен был спрятать поглубже. Таким образом Борис стал, хотя и временно, командиром медроты, а Тая, к их обоюдной радости, теперь уже могла вполне официально находиться в пределах расположения этой роты.
Как мы уже отмечали, на территории, занимаемой медсанбатом, имелось здание маленькой финской баньки. Использовать это здание для каких-либо медицинских целей было невозможно. Решили сделать там жилье для командира санбата Сангородского. Старшина Красавин приказал двум санитарам тщательно убрать помещение, из имевшихся там лавок соорудил подобие топчана, выпросил из госпитальной роты один ватный матрас, простыни и байковое одеяло (все это – невиданная с самого начала существования медсанбата роскошь). Добыл в одной из комнат казармы колченогий стол и таким образом оборудовал жилье для комбата. К его удивлению, доктор Сангородский от этого помещения отказался. Он предпочел поселиться в сортировке, говоря, что ему, по всей вероятности, как и на первом месте стоянки, прежде всего придется заняться сортировкой раненых.
Банька находилась в нескольких шагах от второй операционной и шагах в 15 от первой. Поскольку командиру медроты, как полагал Сангородский, придется руководить работой в обоих операционных, он и предложил отдать это здание для жилья командира медроты врача Алешкина. Впоследствии жизнь подтвердила правильность принятого им решения.
В те немногие часы отдыха, которые впоследствии выпадали на долю Бориса, он отдыхал в этом помещении. Часто к нему, если время отдыха у них совпадало, приходила и Тая.
Как правило, во время такого совместного отдыха она бежала на кухню и получала еду на двоих. А так как время отдыха приходилось на самые разнообразные часы суток, то часто нельзя было определить, что это – обед, ужин или завтрак.
Впрочем, для них это было все равно. Наряду с усталостью, после изнуряющего нервного напряжения, они оба были достаточно голодны, и поэтому все принесенное съедали без остатка.
После еды Тая мыла котелки и отправлялась отдыхать в комнату, отведенную для женщин-врачей. И хотя здесь всем врачам и медсестрам были выданы постельные принадлежности, из-за тесноты спать в этой комнате было очень неудобно.
Как-то время отдыха пришлось на глубокую ночь, и после ужина Тая осталась ночевать в домике командира медроты. На следующий день она принесла сюда и свой вещевой мешок. С тех пор они стали жить вместе. И как-то получилось, что это никого не удивило. Наверно, сыграла роль та выдумка, которую пустил Перов.
Часа через три после отъезда начсандива стали поступать первые раненые, и отделение Алешкина встало на свой пост. Раненых было немного, и пока все они проходили через одну вторую операционную. Несколько человек попало в перевязочную Симоняка. Было решено, что бригады Алешкина и Дуркова будут сменять друг друга через 12 часов. Врач Крумм будет в резерве. Если же будет наплыв раненых, то Борис перейдет в первую операционную и будет работать там, если его отделение не справится, то ему на помощь выделят из госпитальной роты доктора Бегинсона или Картавцева. Пока в этом необходимости не было. В течение 5 и 6 августа в медсанбат поступило около 40 человек раненых, ранения были легкие и средней тяжести.
От раненых командиров стало известно, что большая часть штаба дивизии, в том числе и командир, из окружения, в котором они неожиданно оказались, вышли, теперь все начальство на местах и руководит обороной дивизии. Все полки заняли прочную оборону вдоль берега какой-то речки и озера. Очевидно, теперь будет затишье.
Вечером 7 августа в медсанбат прибыл военврач 1 ранга армейский хирург Федоров. Он приехал как раз во время работы бригады Алешкина.
В это время только что привезли человек 8 раненых. И бригада была за работой. Федоров понаблюдал действия Бориса и Таи, остался доволен и сказал, обращаясь к Сангородскому:
– Я вижу, что у вас работают правильно, а мне в госпиталях жаловались, что от вас поступают раненые с «пятачками».
При этом заявлении Лев Давыдович и Симоняк, сопровождавшие Федорова, переглянулись. За эти «пятачки» Алешкин уже упрекал доктора Симоняка. Следует объяснить, что называли «пятачками».
После ранения пулей или, что было чаще, осколком мины, рана не всегда выглядела такой ужасной, как мы описывали ранее, большая часть ранений имела маленькое отверстие размером 0,5–1 см, иногда таких отверстий бывало несколько.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма.Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
Книга известного советского поэта, переводчика, художника, литературного и художественного критика Максимилиана Волошина (1877 – 1932) включает автобиографическую прозу, очерки о современниках и воспоминания.Значительная часть материалов публикуется впервые.В комментарии откорректированы легенды и домыслы, окружающие и по сей день личность Волошина.Издание иллюстрировано редкими фотографиями.
Михаил Александрович Бакунин — одна из самых сложных и противоречивых фигур русского и европейского революционного движения…В книге представлены иллюстрации.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.