Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 3. Том I - [63]

Постройка этой дороги была выгодна царскому правительству России: она служила стратегическим целям, позволяя перебрасывать войска из центральной России на Дальний Восток, используя две дороги: одну внутреннюю, идущую вдоль границы с Китаем, и КВЖД. Имело значение еще и ускорение пути следования поездов из России на Дальний Восток, так как КВЖД давало более прямой, а следовательно, и более короткий путь. В период интервенции на Дальнем Востоке на КВЖД хозяйничали различные китайские генералы, растаскивая ее имущество.

В 1924 году советское правительство заключило с Гоминданом договор, по которому СССР, сохраняя за собой преимущественное право владения этой дорогой, в то же время считал нужным допустить к участию в эксплуатации ее, в управлении ею, и в получении прибылей от нее на равных правах и китайское правительство. Таким образом, правление этой дороги состояло из равного числа членов, русских и китайцев, также равномерно были заняты и должности служащих. Получили права работы на КВЖД в качестве машинистов, работников станции и т. п., и китайские граждане наравне с русскими (при царском правительстве России, весь аппарат дороги и все ее служащие могли быть только русскими).

Подогреваемые японскими и английскими империалистами (как известно, с 1927 года Англия разорвала с СССР дипломатические отношения), китайские генералы арестовали всех русских служащих дороги, задержали все грузы и поезда, следующие по ней, принадлежавшие СССР. По существу, они полностью захватили эту дорогу и двинули наемные войска к границам Советского государства.

Советское правительство в ответ на эту провокацию, после безуспешных попыток организовать переговоры, приняло постановление о разрыве дипломатических отношений с китайским правительством.

Вслед за этим оно начало спешно принимать меры по усилению обороноспособности Дальневосточного края, увеличению военных сил и оснащению их необходимым вооружением. Из разрозненных гарнизонов, размещенных в различных городах ДВР, создали единую Особую Дальневосточную армию, поставив во главе ее испытанного командира, первого командира Красной армии, награжденного орденом Красного Знамени, В. К. Блюхера.

Отразилось это событие и на личной жизни Бориса Алешкина.

30 августа 1929 года он был призван в ряды Красной армии. Правда, в военкомате ему, как имеющему на своем иждивении жену и грудного ребенка, были предложены льготы – отсрочка. Но какой же коммунист, комсомолец в такой момент, когда китайские генералы могли отрезать весь Дальний Восток от остальной страны, стал бы пользоваться этой льготой?

Конечно, не воспользовался ею и Борис Алешкин.

При помощи Александра Александровича Глебова и секретаря комсомольской ячейки Катя устроилась на работу в общий отдел недавно организованного Акционерного Камчатского общества – АКО на должность конторщицы с окладом в 60 рублей. Она предполагала, оставив дочку в городе, поместить её в ясли, но после обсуждения этого вопроса с матерью, Катя, ездившая к ней за советом, решила отвезти Элу на время службы Бориса в армии, примерно на год, в Шкотово.

Дело в том, что сразу же после разрыва дипломатических отношений с Китаем, в Дальневосточном крае было объявлено военное положение. По требованию военных властей во Владивостоке закрылись все китайские частные лавки, а они занимали 90 % розничной торговли. Из пределов города, так же как и из других населенных пунктов Дальнего Востока, были немедленно выселены все бродячие торговцы-китайцы, а также все те, кто населял так называемые корейские и китайские слободки.

Не имея практики проведения таких мероприятий, местные органы власти допустили много ошибок, дав возможность многим действительно опасным людям беспрепятственно улизнуть в Китай, а нужных и сравнительно безобидных увезти куда-то в Среднюю Азию. Все это привело к тому, что снабжение продовольствием во Владивостоке резко ухудшилось: исчезли многие продовольственные товары.

Снабжение города стало строго нормироваться: ввели продовольственные хлебные карточки. Борис всего этого уже не застал.

Часть вторая. 1929—1930

Глава первая

Служба в Красной армии началась для Бориса Алешкина, как, впрочем, и для многих его товарищей, совсем не так, как он это себе представлял. Он предполагал, что после призыва ему дадут оружие и, может быть, как военрука целого треста, коммуниста, даже назначат командиром какой-нибудь группы таких же, как он, умеющих обращаться с оружием (а он себя считал таковым), и отправят, если не в разведку, то уж, во всяком случае, куда-нибудь на передовую позицию, например, под Лахасусу, где, по слухам, шли бои.

Но… ничего подобного не произошло…

В призывной комиссии военкомата после беглого медицинского осмотра Борис получил повестку, в которой его обязывали явиться через три дня в распредпункт на Второй Речке, где он и получит дальнейшее назначение.

Три дня ему давалось на устройство семейных и служебных дел. За эти дни Борис и Катя отвезли Элочку в Шкотово. Борис попрощался с Акулиной Георгиевной и Катиными сестренками, хотел попрощаться с родителями и своими братьями (Люся в это время уже работала в Кролевце), но не смог. За несколько дней до этого Яков Матвеевич и Анна Николаевна Алешкины переехали в село Новонежино, где Анна Николаевна получила должность учительницы, а ее муж был назначен завхозом этой же школы-девятилетки (начальная пятилетняя школа в Новонежино преобразовалась в девятилетку). На поездку в Новонежино у Бориса не было времени. Во Владивостоке Алешкин рассчитался с ДГРТ, снялся со всех учетов, распростился с молодой женой и в назначенный срок явился к воротам военного городка на Второй Речке, где уже толпилась небольшая очередь таких же призывников.