Все ее мысли перенеслись куда-то туда, где есть любимый муж и прекрасная семья… Но разве она не клялась бросить всякие фантазии? Научиться смотреть в глаза реальности? Не должно быть никакого любимого мужчины и никакой семьи. Во всяком случае, для Кэти Уинслоу. Некоторые женщины просто не предназначены для любви, и она из их числа. Колт — нормальный мужчина, который хочет спать с ней и совсем не притворяется влюбленным.
Единственной ее мечтой может быть только осуществление ее дела. Жаль, что при этом она ставит Колта в неудобное положение, но она должна это сделать. Их брак будет только временным. Потом он может вернуться к своей жизни и забыть о ней.
— Колт!
— Что? — спросил он, поворачиваясь к ней.
— Я сегодня кое-что спланировала для свадьбы.
Его рот недоверчиво приоткрылся.
— Вы что, не слышали ни слова из того, что я говорил?
— Нет. — Во всяком случае, с того момента, как он сказал про прекрасную и сексуальную женщину.
С остановившимся взглядом он опустился в кресло.
— Мы женимся в субботу после полудня.
Колт вздрогнул.
— До субботы всего три дня.
— Правильно. Мы будем… — ее голос задрожал. Она откашлялась и начала снова: — Мы поженимся в субботу, в понедельник начнем процедуру по ссуде, а максимум через шесть месяцев вы слетаете в Рино для развода.
— Нет, — Колт отрицательно покачал головой. — Не в Рино. Мой адвокат сказал, что в штате Невада больше не занимаются ускоренными разводами.
— Ладно, тогда я согласна на техасский развод.
— Займет слишком много времени. И Джейс говорит, что техасские суды могут стать настоящей неприятностью.
В ее душе нарастало смущение.
— Тогда я не знаю, что делать.
— Мы могли бы забыть об этой сумасшедшей идее.
— Я не могу.
— Хорошо, если вы настаиваете на том, чтобы пройти через это дело, — он прерывисто вздохнул, — то, как говорит Джейс, самый легкий выход из этого положения — это поездка в Доминиканскую Республику.
О браке и разводе в одной и той же беседе! Даже фиктивный брак заслуживает лучшего. Особенно брак с таким мужчиной, как Колт Гаррет.
— Колт, где ты?
Колт сидел в своем кабинете и готовил недельную платежную ведомость, когда густой, громкий голос позвал его. Цезарь, который лежал рядом на его письменном столе, проснулся и, приняв оскорбленный вид, соскочил со стола. Колт считал, что дела плохи, но теперь они могли стать еще хуже. Домой приехал Джетт.
Дверь кабинета распахнулась, и Джетт решительно вошел в комнату, ухмыляясь, как будто он только что выиграл все титулы в финале Национального родео. Джетт всегда появлялся именно таким образом. Стремительный, как ураган, улыбчивый и с несколькими дикими историями в запасе.
Колт завидовал вольному образу жизни брата. Джетту досталась более легкая часть сделки, хотя договор был заключен между ними много лет назад: Колт соблюдал их интересы и управлял делами по своему усмотрению, а Джетт распределял расходы и прибыль, не подвергая сомнению решения Колта.
Колт поднялся из-за стола, чтобы заключить брата в объятия.
— Каким торнадо тебя занесло? — Колт отступил, рассматривая брата.
Джетт был красивым малым, как, впрочем, и все мужчины семейства Гаррет.
Он засмеялся в ответ на вопрос брата:
— Я разбился на родео пару дней назад. И посчитал, что дом — это, как раз то место, где бы хорошо немного отдохнуть.
Теперь Колт увидел, что Джетт держал правую руку под странным углом.
— Что ты с собой сделал, парень?
— А, повредил плечо. Немного повисел на симпатичном бычке, которому нравится взбрыкивать. Ничего серьезного, но на несколько дней это выбило меня из колеи.
Сам когда-то занимавшийся родео, Колт знал, что означало это «немного повисел». Веревка, за которую держится ковбой, может запутаться, и тогда тело ковбоя повисает на руке, шлепается и мотается, как тряпичная кукла, до тех пор, пока матадорам не удается освободить зажатую руку. Колт однажды так повис, и именно поэтому он теперь был владельцем ранчо, а не участником родео.
— Очень плохо, что ты ранен, Джетт. Нам здесь пригодилась бы твоя помощь.
Джетт засмеялся:
— Через пару дней я скроюсь с глаз твоих.
— Я так и думал. — Джетта и в лучшие времена ранчо не привлекало.
Братья стояли друг перед другом и улыбались, пока Джетт краем глаза не ухватил нечто необычное.
— Что это? — он указал на голубую детскую погремушку, валявшуюся в кресле.
Колт прислонился бедром к углу стола и ответил устало:
— Ты некоторое время отсутствовал.
— Не так уж долго.
— Сядь, Джетт. Мне нужна твоя помощь.
— Ох, нет, — продолжая вертеть в руках погремушку, Джетт с ужасом глядел на Колта. — Что ты наделал, брат?
Колт потер затылок:
— Я даже не знаю, с чего начать.
— Ты меня пугаешь, парень, — Джетт снял шляпу и прижал ее к груди. — Ты меня очень пугаешь.
Не зная, как сообщить новости, Колт полез в стол, достал копии бумаг на опеку Эвана и записку, которая прибыла вместе с ними, и передал их брату.
По мере того, как Джетт просматривал бумаги, лицо его становилось все серьезнее и серьезнее.
— Ты знаешь эту женщину?
— Нет.
— Значит, младенец не твой?
— Не мой. Меня все спрашивают об этом.
— Ну?
— Что — ну? Нет, Эван не мой сын. Но я стараюсь заботиться о нем.
