Необычные случаи на охоте и рыбной ловле - [13]

Коза метнулась, неподалеку выскочила другая, и обе быстро бросились вниз по склону, тотчас исчезнув в поросли. При этом коза, в которую я стрелял, повернулась ко мне левым боком, и я увидел на нем огромное красное пятно — выходную рану.

Я быстро прошел на место кормежки, а оттуда — по направлению, взятому козой. Поиски мои продолжались около часа. В 40 шагах (от начала пробега) я заметил большое пятно крови на березке. В 15 шагах от последней нашел на земле обрывки кишок. Осмотрелся кругом — козы нет… Стал в разных направлениях искать дальше. Наконец, на расстоянии 27 шагов, около колодины, нашел желудок (!) и в семи шагах от него- пятно крови. Опять долго и кропотливо искал, пока около другой колодины не обнаружил на березке петельку тонкой кишки, а на самой коло-дине — продолговатую каплю крови, указавшую мне направление бега. С большим трудом, двигаясь концентрическими дугами под гору, я нашел, наконец, в 50 шагах (от кровавой капли) еще кусочек тонкой кишки на ветке и только в 20 шагах от этого знака — мертвую косулю с переломанной задней ногой. Таким образом, животное с совершенно развороченной брюшной полостью пробежало 176(!) шагов — около 150 метров — и, возможно, продолжало бы бег, если бы не сломало ноги, споткнувшись о ствол палой лиственницы».

У всякого охотника найдутся неприятные воспоминания, которые он избегает тревожить. Но я привел это протокольное, сказал бы «клиническое», описание, чтобы из этого случая неопытные охотники могли извлечь для себя пользу.

Ведь если бы коза не повернулась на 180 градусов в начале своего смертного пробега, я не увидел бы раны и, уверенный в промахе, пошел бы домой, в лучшем случае поверхностно осмотрев место, где паслись козы.

С этого дня я твердо усвоил правило — осматривать после выстрела место, где находилась дичь. Это правило как некий закон было принято и всем отрядом. И сколько раз впоследствии благодаря неукоснительному соблюдению этого закона нам удавалось находить подстреленного зверя.

Утро оказалось добычливым. Мы принесли домой козу, козла (которого убил Андрюша), тетерку и дюжину рябчиков. В течение нескольких дней весь отряд питался дарами леса.

ЧЕТЫРЕ КОСУЛИ

15 апреля Андрюша обнаружил в вершине Бальджи свежие следы изюбрей. Звери были спокойны и не спеша передвигались вполгоры вниз по долине. Чтобы верней добиться успеха в предстоящей охоте, тотчас был послан гонец на Дзун-Модо, и поздно вечером в наш лагерь приехал А. А. Кузнецов со своим приятелем Корчановым — тоже охотником.

Непотревоженные олени передвигаются медленно, а иногда и подолгу кормятся на одном и том же месте. Мы решили попытаться захватить изюбрей «в вилку». По этому плану Андрюша с Корчановым должны были спуститься в долину Бальджи километрах в четырех от ее вершины, а затем медленно передвигаться вверх навстречу нам, а мы — обыскать верхние распадки, постепенно продвигаясь книзу. Задолго до света мы выступили в поход и немедленно разошлись по намеченным путям.

К нашему несчастью, ночью сильно мело, и следы табуна исчезли. Долго мы с Алексеем Александровичем шарили по распадкам, поднимались на водоразделы, заглядывали в смежные пади, но изюбрей не нашли.

Поднявшееся солнце застало нас на небольшой лесистой гриве между двумя боковыми распадками Бальджи. Охота кончилась. Нам захотелось отдохнуть перед тем, как начинать утомительный подъем к перевалу в Судзуктэ. Мы расчистили от снега небольшую площадку под деревьями, соорудили скромный костер и с удовольствием присели около него на срезанные сосновые ветви.

— Костер-то есть,- сказал мой спутник,- но где же печенка?

В эту минуту вдалеке прогремели два выстрела.

— Печенка приближается,- засмеялся я.

Алексей Александрович стал рассказывать какой-то случай из своего богатейшего охотничьего опыта. Рассказывал подробно, с подкупающей точностью и тихо. Он и нас отучил от громких разговоров в тайге. Костер, потрескивая, догорал, но зато стало пригревать солнце. Я внимательно слушал неторопливую охотничью повесть, как вдруг начатая фраза погасла на полуслове, и я увидел напряженный взгляд охотника, направленный куда-то через мое плечо.

— Козы!

Я понял это слово скорей по губам, чем по звуку. Повернув голову, я увидел в тальнике на дне распадка на расстоянии около ста метров четырех косуль, нерешительно перебиравшихся на ближайший косогор.

— Стреляйте! — шепнул наш наставник.

Винтовка лежала под рукой, я поднялся и с места первым же выстрелом сбил одну косулю. Остальные беспорядочно забегали, не отдаляясь, однако, от упавшей. Я расстрелял одну обойму, потом другую, и ни одна из коз не ушла, хотя все они имели к тому полную возможность. Стрельба продолжалась не менее сорока секунд, эхо от отдельных выстрелов сливалось в сплошной гул, и все это время козы делали короткие беспорядочные перебежки на площади всего в несколько сот квадратных метров.

А мой спутник сидел у костра и посматривал. Так кошка наблюдает за котятами, подбрасывая им помятую мышь.

Конечно, я был обрадован редкой удачей, но, пожалуй, еще более удивлен. «Необычное» опять показало свое лицо. Что заставило косуль топтаться на одном месте и ждать очередной пули? Ведь не желание доставить мне удовольствие? Первой была убита взрослая коза, затем — два годовалых инзагана (самка и самец) и, наконец, взрослый гуран (на расстоянии 140 метров).