Необычная гувернантка - [9]

– Как ты можешь думать обо мне такое, сын мой?

– Вы обращаетесь ко мне так, когда хотите обезоружить меня или привести в замешательство других, отец.

В довольной улыбке Камерона мелькнула издевка.

– Что ж, о тебе я могу сказать то же самое. Я часто думал, что мы могли бы отбросить условности и просто звать друг друга по имени.

– Хотите услышать, как я стал бы называть вас?

Камерон рассмеялся.

– Разве я похож на дурака? Уверяю тебя, сын мой, – насмешливо возразил он, намеренно выделяя слово «сын», – если бы я захотел причинить зло мальчишке, его бы уже не было в живых. И некому было бы пожаловаться.

– Ни одного свидетеля? Лишь испуганный маленький мальчик, который настойчиво шлет мне записки?

– И как ему это только удается? Вот почему ты явился сюда так скоро после предыдущего визита?

– Какое это имеет значение? Я здесь. Как вы объясните самый последний несчастный случай с Робертом, отец?

– Что за тон, Девлен? Ты можешь указывать своим деловым партнерам, но не смей указывать мне.

– Кто-то должен сказать вам правду в лицо. Почему вы не благодарите судьбу за то, что имеете? Зачем сожалеть о том, чего не можете изменить, отец?

– Ты предлагаешь мне не сожалеть о смерти моего брата?

– О существовании вашего племянника.

Если бы отец Девлена мог вскочить и в бешенстве броситься вон из комнаты, он именно так и поступил бы. Прикованный к креслу, он вынужден был неподвижно сидеть за столом, гневно сжимая кулаки и бросая испепеляющие взгляды на сына.

– Не могу поверить, что ты слушаешь россказни истеричного ребенка, – произнес он наконец.

– В самом деле?

Девлен взглянул на свою тарелку. Во всем, что касалось еды, отец, известный своей бережливостью, проявлял поистине королевскую щедрость. На хорошую кухню он не скупился. И все же Девлену совершенно не хотелось есть. Аппетит пропал. Отставив тарелку, Девлен поднес к губам чашку с кофе.

– Я не причинял зла мальчику. Тебе достаточно моего слова?

– Полагаю, в этом случае ваше слово ничего не значит.

– Ты превратился в настоящего циника, сын мой.

Девлен откинулся на спинку стула и окинул отца внимательным взглядом. Что-то не так в Крэннок-Касле. Ребенок по-настоящему испуган и ловко пытается прикрыть свой страх безобразным поведением. Мисс Синклер еще намучается с ним.

– Разве знать своего противника – значит быть циником? Вы имеете обыкновение вольно обращаться с правдой и искажать ее к своей выгоде. Так бывало уже не раз.

– Оказывается, я твой противник? Интересно.

– А как бы вы назвали наши отношения?

Когда Девлен достаточно подрос, он понял, что отцу нет до него никакого дела. Камерон видел в сыне лишь обузу, досадную помеху, источник постоянного раздражения. Отца по-настоящему интересовало только одно – судостроительная империя, которую отдал ему в управление старший брат. Камерон старался изо всех сил доказать брату, что тот не ошибся в выборе. Отец стал жертвой своеобразного психологического парадокса. Он нуждался в одобрении старшего брата, одновременно презирая эту потребность, считая ее проявлением слабости.

– Меня удивило, что вы предложили мисс Синклер место гувернантки. Неудачный выбор. Вряд ли она справится.

– Почему ты так думаешь? Кажется, само Провидение послало ее к нам. Этой женщине нужны деньги, а у меня есть для нее работа.

Девлен не ответил, не желая делиться с отцом своими мыслями. Беатрис Синклер показалась ему слишком хрупкой для Крэннок-Касла. За ее бравадой явно скрывалась затаенная печаль, вызывавшая у Девлена необъяснимое желание защитить ее. Ну разве не странно, что в голову лезут подобные глупости?

Оставив завтрак нетронутым, Девлен поднялся из-за стола. Он покинул комнату, не обращая внимания на загадочную улыбку, мелькнувшую на губах отца. Существовали вещи, о которых Девлен не желал ничего знать.

Последние несколько недель Беатрис так страдала от голода и страха, что внезапное чудесное избавление буквально опьянило ее. За едой она принялась мурлыкать веселую мелодию себе под нос, и устроившаяся на подоконнике любопытная птичка стала невольной свидетельницей ее чудачества.

– Здравствуй, птичка. Ты прилетела попросить немного крошек?

Птичка разразилась короткой трелью и упорхнула. Должно быть, она осталась недовольна, потому что крошками с ней так и не поделились.

Тихий стук в дверь заставил Беатрис вздрогнуть от неожиданности. Она вскочила, плотнее запахнула на груди чужое домашнее платье, подошла к двери и осторожно приоткрыла ее.

– Мадемуазель? Это я, Гастон, – приветствовал ее вчерашний великан по-французски с парижским выговором. В мясистой ручище он сжимал ее старенькое платье. – Вот, горничная выгладила его для вас.

Беатрис взяла в руки платье. Служанка поработала не только утюгом, но и иголкой с ниткой, заштопав разорванное кружено на вороте и пришив оторванную пуговицу.

– Спасибо, Гастон.

– К вашим услугам, мадемуазель. Когда вы соберетесь отправиться за своими вещами, я буду готов вас сопровождать.

– Благодарю вас.

– Вам достаточно дернуть за шнур звонка рядом с кроватью, мадемуазель. Или я могу подождать вас здесь, за дверью, если хотите.

– Я еще не закончила завтракать.