Необычайные приключения писателей на Росконе - [9]

– Да, тётенька, считаю в рублях, сколько я получу за две недели.

Этим ещё одним дурацким высказыванием Ник полностью усыпил бдительность Алины Федоровны, став для неё просто ещё одной декорацией в её спектакле подземного царства. И она, пропустив нового работника вперед, захлопнула за ним железную дверь. Вдоль стен через каждых три метра с обоих сторон туннеля, уходившего вдаль, были вмонтированные в стены железные двери. В них, так же как в камерах на зоне, были сделаны глазки и окошки для подачи пищи. Только белый цвет стен и дверей немного оттенял тюремную тематику.

– Ваша задача – кормить и следить за больными, вот рабочее место санитара, – сказала врач, показывая на стул и стол в коридоре. – Повторите, как вас зовут? – спросила она Никиту.

Журналист понял, что врать бесполезно, паспорт он уже отдал раньше. И назвал главврачу своё настоящее имя.

– Ну ладно, Никита, считайте, что Ваш рабочий день начался, не забывайте про камеры, – показав рукой на потолок, сказала Алина Фёдоровна и пошла по коридору к выходу.

Дверь с грохотом в одну тонну захлопнулась, и Никита остался в полной тишине. Просидев на стуле около часа, он решил пройтись по коридору. В голове крутилась одна мысль: где прячут его друзей и как их найти, если они здесь, не открывая глазки всех камер и не вызывая подозрения к своей особе? Неспешно прогуливаясь из конца в конец вдоль закрытых дверей, Ник неожиданно услышал голос Германа, громко рассказывающего анекдот. Через минуту раздался дружный смех, и обрадованный своей удачей журналист понял, из какой камеры он доносился. Запомнив номер так называемой палаты, Ник сел на стул и стал думать, как вызволить из плена своих товарищей.

За спиной раздался звук открывающейся двери, и неизвестный здоровяк вкатил тележку с термосами с едой.

– Давай помогай, – сказал вошедший Никите, и, поручив ему катить тележку, стал разливать в тарелки суп, отдавая по очереди в предварительно открытые окошки. Журналист насчитал восемь камер по три четыре человека в каждой. И только в той, где, как он предполагал, находились его друзья, тарелок приняли шесть штук. «Значит, правду мне сказал полицейский – шестеро наших писателей находятся здесь». В самом конце, пришедший с питанием охранник налил две чашки супа и, поставив их на стоящий стол в коридоре, пригласил Никиту поесть. Вспомнив, что у него с утра маковой росинки не было, Ник стал уплетать предложенный суп. Насытившись, он решил хоть что-нибудь узнать у охранника про тех, кто закрыт в камерах.

– Тебя как зовут? – спросил журналист бугая.

– Федя, а что?

– Cкажи мне, Федя, а кто эти люди, которых мы кормим?

– А тебе зачем знать? Здесь одни придурки, – заржал Федя.

– Да знаешь, скучно очень, может, хоть кого-нибудь выпустим и в карты поиграем!

– Ха-ха, – заржал Федя, – тут один уже выпустил, теперь в одной из камер сидит. Ты тоже к нему хочешь? – спросил бугай.

– Да нет, что ты, просто скучно.

– Ну ладно, смотри тут в оба, если что, звони, – указав кивком головы на телефон, охранник удалился.

«Как же мне подать сигнал своим, что я здесь», – думал Никита. И вспомнил, что недавно читал стихи Щербака-Жукова. Прогуливаясь мимо камер, журналист начал цитировать строки поэта, усиливая голос, когда проходил мимо камеры друзей-писателей.

В ней стояла полная тишина, наконец, Гриценко вскрикнул:

– Никита, ты, что ли? Как ты здесь оказался?

– Спокойно, друзья, – сказал Ник. – Не выдайте меня своим вниманием. Я просто узнал, где вы, и устроился сюда на работу, посмотрю, как помочь вам выбраться отсюда. А пока вы не спалите меня, всё, я пошел на свой пост, до встречи.

Прошло ещё два часа, и журналиста пришёл менять старый знакомый бугай Федя. Сдав ему смену, Ник отправился наверх, где его уже ждала женщина неопределенных лет, сопроводившая Никиту в комнату для сна. На столе стоял теплый ужин, и, включив находившийся на тумбочке телевизор, журналист, поев, уткнулся в экран. Незаметно обследовав взглядом каждый сантиметр комнаты, Ник увидел две камеры и, сообразив – здесь он тоже под наблюдением, лёг спать.

Глава 3

Снова дежуривший в эту ночь, готовившийся через полгода стать пенсионером МВД, капитан, жуя бутерброд, сидел, уставившись в телевизор. Неожиданно в участок зашли двое неизвестных, один из них, достав удостоверение спецслужбы, властным голосом спросил, куда он дел задержанных два дня назад людей. Поняв, что сейчас, может быть, решается его судьба, и будучи уверен – наверное, его просто берут на понт, полицейский начал от всего отпираться.

– Не хочешь, значит, по-хорошему, ладно, – сказал один из посетителей. И, повернув в сторону дежурного руку ладонью вперёд, сильно зашипел. Увидев такую картину, о которой полицейскому рассказывали писатели два дня назад, от испуга или действий пришельцев, капитан потерял сознание. Очнулся он только, когда пришедший из магазина его помощник стал брызгать на него водой.

– Что здесь произошло? – стал допытываться до капитана сержант, и, не дожидаясь ответа, включил на просмотр монитор камер видеонаблюдения. Просмотрев весь сюжет, сержант с округлившимися глазами увидел, как два незнакомца надели на голову неподвижного дежурного провода, идущие к небольшому ящику, потом через две трубки стали ртом высасывать из этой коробки какую-то жидкость. Ощущение было таким, как будто незнакомцы высасывали из головы капитана мозги. Сам дежурный, с ужасом смотря на экран, подумал точно так же, и, обхватив свою голову руками, стал сантиметр за сантиметром изучать её поверхность, пытаясь найти в голове дырки. Внезапно к нему пришла мысль: если он может думать, видеть и чувствовать, значит, его мозги целы!