Необычайное путешествие - [55]

В груди его что-то заклокотало, губы шевельнулись еще раз, но звука уже не было. Тело вздрогнуло и вытянулось.

Положив на грудь мертвого собранные ими лесные цветы, Вася, Валерик и Кюльжан медленно шли по тропе, обдумывая все случившееся. Спокойно и величаво шумели деревья, протягивая свои ветви навстречу восходящему солнцу.

— Прав дядя Жан, — вымолвил Вася. — Сколько крестьянских восстаний видела Франция. Помните, мы изучали историю Жакерии? Да разве только одна Франция! А восстание крестьян в Англии во главе с Уотом Тайлером! Крестьянская война в Германии под руководством Томаса Мюнцера! Наконец, у нас, в России… Степан Разин, Емельян Пугачев — руководители восставших крепостных. Сколько мук пережил народ, пока осуществилась его мечта — и земля стала его достоянием!

— Теперь я окончательно ничего не понимаю, — вздохнула Кюльжан. — При чем тогда закон, который мы стараемся узнать? Нам сказали, что он действует помимо воли людей, хотят они этого или нет, а один строй будет сменяться другим. А получается так, что и от людей кое-что зависит.

— Разве?

— Конечно! Наши крестьяне ведь получили землю после революции. А революцию кто проводил? Люди. При чем же тут закон? Рабочие и крестьяне выступили против капиталистов и помещиков — и все. Поэтому у нас вместо капитализма стал социализм.

— Да! Что-то неясно, сестренка. Но теперь у нас на очереди как раз капитализм. Мы обязательно должны побывать в Англии, в Лондоне, в то время как там жил и работал Карл Маркс. Я уверен, что после того, как мы закончим наше путешествие, все это станет ясным. Учтите, что и сам Карл Маркс открыл этот закон, живя в эпоху капитализма. Значит, раньше его и нельзя было понять.

— Почему?

— Очень просто. Когда техника дошла до того, что можно было уже изобрести паровоз, его придумали почти в одно время и у нас в России, и в Англии. А пока не было условий для этого, никто ничего не изобрел. Наверно, и закон открыть раньше капитализма условия не позволяли. Так что нечего нам прежде времени ломать голову. Отправляемся в Англию!

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

В «ВОРОНЬЕМ ГНЕЗДЕ»

Было раннее утро. Густая пелена тумана, плотная, как вата, мешала детям хорошо рассмотреть место, где они находились. Смутно вырисовывались только очертания большого моста и неясные контуры высоких зданий.

— Подождем, пока взойдет солнце, — предложила Кюльжан. — Ведь мы не можем двигаться, как слепые. Тут, кажется, я вижу не то бревно, не то скамейку.

Они направились к невысокому предмету, который, действительно, оказался скамейкой, влажной от росы.

— Здесь очень просто можно схватить насморк, — сказал Валерик, ежась и то и дело чихая. — Я уже, кажется, простуживаюсь.

— Это у тебя, наверно, в носу осталась пыль из гробницы фараона, и ты ее еще не всю вычихал, — успокоила его Кюльжан. — Мне, например, ни чуточки не холодно, только волосы отсырели.

Они просидели на скамейке не меньше часа, но так и не дождались солнечных лучей. Правда, туман немного рассеялся, и дети обнаружили, что находятся в чахлом скверике с аккуратно подстриженными в виде круглых шаров невзрачными кустиками и с травой, чуть пробивавшейся щеточкой. Затем они увидели большую вымощенную площадь с расходящимися от нее широкими улицами, пяти-шестиэтажные серые дома и, наконец, огромный мост, перепоясывающий реку Темзу. Увлекшись этими наблюдениями, путешественники не заметили, как к ним подошел полисмен.

В коротких, но сильных выражениях он пояснил, что сквер предназначен не для ночлега бродяг, судя по одежде, сбежавших из цирка, и предупредил, что если он их еще здесь застанет, то отправит прямо в полицейский участок.

Дети послушно покинули скамейку и направились к мосту.

— Знаете что? — сказал Вася. — Полисмен думает, что мы работали в цирке. Да и прохожие на нас оборачиваются. Надо обязательно переменить одежду, а то мы здесь оказались в положении белых ворон. Что делать? Денег у нас нет.

— Давайте продадим мое покрывало, — предложила Кюльжан. — Оно из тонкого полотна и красиво вышито.

— В жизни никогда ничем не торговал, — смущенно признался Валерик. — Ах, вот что! Я читал книгу Диккенса «Домби и сын». В ней упоминаются лавки старьевщиков. Поищем такую лавку и предложим ее хозяину обменять это покрывало на что-нибудь более для нас подходящее.

Путешественникам повезло. Они довольно быстро нашли нужного человека. Его лавчонка ютилась в одном из подвалов.

Правда, старьевщик очень их обидел предположением, что они продают «краденую вещь», но когда Кюльжан, охваченная справедливым негодованием, направилась к выходу, старик окликнул ее, и сделка состоялась. Новая их одежда оказалась просто нищенскими лохмотьями, но, конечно, более подходила к окружающей обстановке, и дети сразу почувствовали себя свободнее.

Они с трудом продвигались через густой поток пешеходов, переходили перекрестки дорог с рядами несущихся экипажей, останавливались перед витринами парикмахерских с выставленными на них восковыми красавицами в пышных буклях и, наконец, оказались у чугунных перил набережной.

Величественное зрелище открылось их взорам. Вдоль обоих берегов Темзы стояло на якорях множество больших океанских кораблей. Они смыкались между собой все плотней и плотней и к концу оставляли лишь узенький проход посередине реки. По этому проходу непрерывно сновали лодки. На берегах реки располагались огромные корабельные верфи. За ними возвышались унылые серые дома.