Необходима осторожность - [82]

М-р Коппер был отчасти ответствен за выпуск этой книжки журнала, и, как он выражался, опыт не прошел для него даром.

— Дело в том, что критики, — говорил м-р Коппер, чей ум был достаточно узок, чтобы обладать остротой, — не считаются с капиталом, который человек затрачивает на создание себе репутации. Им до этого дела нет. Они считают себя вправе порочить эту репутацию как им вздумается. Где же тут выдержать? В данном случае предприятие было рискованным, но наш автор в своих нападках зашел слишком далеко. Просто здравый смысл требует, чтобы этому был положен предел. Для такой критики нет ничего святого ни на земле, ни на небе. Ее необходимо посадить на цепь. И я всякий раз во время выборов спрашиваю каждого кандидата, согласен ли он поддержать мой законопроект об ограничении критики. Я его подробно разработал и отпечатал — все честь честью. Вы не знали? Обе стороны всегда мне обещают, но его до сих пор не удалось протолкнуть. Ничего, говорю я себе. Главное — упорство. Без лишних разговоров… Это теперь моя страсть, так сказать. Хотите, я дам вам экземпляр? Вы можете не читать…

Весь Проспект Утренней Зари сходился на том, что налоги увеличились, продолжают увеличиваться и должны быть уменьшены. Право голоса дано свободному гражданину прежде всего для того, чтобы он мог защищаться от этих угроз его душевному спокойствию. Так что с приближением выборов Проспект Утренней Зари действительно старался разобраться в стремящихся завоевать его голоса и конкурирующих между собой кандидатах — именно с этой точки зрения. Будут ли они добиваться снижения налогов? Все кандидаты охотно давали обещание, и этим дело кончалось. Брайтхэмптон был сложным по социальному составу избирательным округом: в него входили трущобы, где ютилось множество квалифицированных и неквалифицированных рабочих. Проспект Утренней Зари считал, что это население окраин занято главным образом тем, чтобы с невероятной быстротой размножаться, и разделял открытое негодование декана Инджа на то, что порядочных людей заставляют заботиться о здоровье и обучении этой безудержно плодящейся черни, которая, подобно Оливеру Твисту, постоянно просит добавки, подстрекаемая в своих нелепых претензиях агитаторами, которые в представлении Проспекта Утренней Зари были сплошь иностранцы и невероятные злодеи. Так что в Брайтхэмптонском избирательном округе появилась третья партия, известная среди жителей Проспекта Утренней Зари под названием «расхитителей», — рабочая партия, руководимая каким-то агентом России, не то Биллом Смитом, не то Мак-Эндрью, не то Томом Джонсоном, и боровшаяся против таких достойных кандидатов английской партии, как сэр Адриан фон Стальгейм и сэр Хэмберт Компостелла, людей выдающихся, которые не только не транжирили общественных средств, но привезли свои собственные и тратили их на месте. Оба они купили себе недвижимость в пределах стратегической деятельности округа и, всякий раз как приближались какие-нибудь выборы, с возрастающим увлечением поощряли местные артистические таланты и благотворительные учреждения.

Проспект Утренней Зари полагал, что Оливер Твист может гораздо больше получить, положась на великодушие одного из этих джентльменов, чем навалившись по наущению своих «коммунистических друзей» лишним грузом на налоговый пресс. Они называли членов местной организации лейбористской партии коммунистами, хотя местная организация лейбористской партии не более охотно приласкала бы представителя коммунистической партии, чем скучающая старая дева — большую юркую крысу. Большинство руководителей этой организации были люди хотя и раздражительные, но законопослушные и религиозные. Однако Проспект Утренней Зари понимал, что чем тщательней коммунизм замаскирован, тем энергичнее он действует.

Трудней для Проспекта Утренней Зари было сделать выбор между сером Адрианом и сэром Хэмбертом. Сэр Адриан был крупной фигурой в железоделательной, сталелитейной и военной промышленности. Он был связан с морскими специалистами и адмиралами, с чрезвычайной готовностью покинувшими государственную службу для работы в частном предприятии. У него были также большие связи с прессой, и он прилагал всю свою энергию к тому, чтобы Англия испытывала недостаток в чем угодно, но только не в линкорах, по своим размерам и стоимости превосходящих линкоры любой другой страны. Это было главной причиной его желания попасть в парламент.

Напротив, сэр Хэмберт был определенный пацифист. Он стоял в центре целой системы связанных между собой фирм, торгующих с Дальним Востоком. Они отправляли туда огромное количество бирмингемских изделий, фотоаппаратов, граммофонов, радиоприемников и тому подобной дребедени и привозили оттуда в Англию высококачественную дешевую продукцию, созданную искусными руками японцев. М-ру Пилдингтону случалось иметь дело с некоторыми филиалами сэра Хэмберта, и он отзывался о нем с большим уважением. Одна мысль о том, что эта обширная торговля может прекратиться, наполняла душу сэра Хэмберта самыми мрачными предчувствиями. Он прилагал все усилия к тому, чтобы предотвратить эту опасность энергичной пропагандой в пользу мира, и призывал своих единоплеменников Тьюлеров (разновидн. Англиканус) разделить его стремление к такому порядку, при котором на свете больше не будет войн, а все остальное будет идти по-старому. Пользуясь своими возможностями, некоторые из его дочерних предприятий приторговывали из-под полы оружием, но сэр Хэмберт делал все от него зависящее, чтобы ничего не знать об этом. В момент, когда предвыборные страсти разгорелись, он не поколебался назвать сэра Адриана торговцем войной. Но это была грубая клевета. Сэр Адриан не был торговцем войной, он был оптовым торговцем сталью.