Ненавижу - [13]

— Ну а потом?

— А потом пришли.

— В ЗАГС?

— В КВД. У него день свободный выдался, чтобы проверить свои подозрения.

— Проверил?

— Проверил. Теперь оба лечимся.

Женское счастье.

…Марина снова уставилась в анкету. Ну, допустим, имя она напишет вымышленное — не привыкать, возраст — настоящий (скрывать, пока что нет причины), место работы… Она вспомнила, как сегодня с трудом отпросилась с работы, буквально вырвав начальственное согласие. В спину услышала:

— Вы стали халатно относиться к своим служебным обязанностям, Селезнева-младшая. Берите пример с Селезневой-старшей. Всего несколько месяцев в нашем отделе, а какие замечательные показатели.

Лучше бы он этого не говорил. Марина до сих пор уверена, что Селезнева-старшая пришла в их фирму сознательно, чтоб помучить жену своего бывшего мужа. Забавно, но коллеги до сих пор уверены, что они просто однофамилицы. Чего только не бывает в жизни! Даже их общий муж не знает, насколько тесно переплелись судьбы его любимых женщин. Одной в прошлом, другой — в настоящем. По-своему заботится о каждой, ему приятно, а их раздражает.

— Ты стала нервная какая-то, Мариночка. Может, тебе валерьянки попить? К доктору записаться?

— Я записалась. Ухо-горло-нос называется.

— Тебе бы к неврапотологу…

— Давай уж сразу к психиатру и в желтый дом с окнами на север. Там, говорят, вакантные места открылись.

— Какая ты злая, Мариночка, не то, что Алиса. Она всегда улыбается.

— До, после или во время?

— Всегда!

— Марин, тебе звонили с работы. Что-то срочное. Приятный женский голос. Смутно знакомый. Мы даже немного пофлиртовали. По телефону, разумеется. Ты не возражаешь. Если я приглашу твою коллегу на съемки?

— Даже если я буду возражать, ты ведь все равно пригласишь….

— Но ты ведь не возражаешь, детка…

— Марина, ты не возражаешь, если я заеду к Алисе? У нее проблемы с компьютером. Могу помочь.

— С каких пор ты стал понимать в компьютерах, Селезнев? Ты ведь кувыколки от втукалки не отличишь?

— Марина! Перестань кричать!

— Я не кричу. Я просто не понимаю, какого черта ты туда ходишь! У тебя теперь другая семья! Забыл?

— Не забыл! А где находится кувыколка?

— Причем тут это? Объясни — зачем ты к ней собрался?!

— У нее сломался компьютер. Не понимаю, почему ты злишься! Мы оба перед ней виноваты.

— Я перед ней ни в чем не виновата! Если бы она хотела, то удержала бы тебя.

— Я не воздушный шарик, чтобы меня удерживать.

И уже в дверях:

— Буду поздно, не жди!

Идиот! Ведь сколько раз ему говорила, что невозможно сделать сразу двух женщин счастливыми. Невозможно, сколько бы другие ни хвалились. Нет, если эти две — жена и дочь, то тогда да, возможно, хоть и сложно. Девочки, вы только не ссорьтесь! А собственно, что ссориться? С красивым мужчиной две красивые женщины, каждая любит красивого мужчину по-своему. Какие могут быть ссоры? Но жена и любовница… Примеров нет. Народная молва давно уже прилепила на грудь пудовые стереотипы — любовница длинноногая стерва с ногами от шеи и с пульсирующим значком доллара в глазах. Этакий женский вариант гламурного Скруджа Мак Дака. Жена, напротив, милое, несчастное, забитое существо. Плачьте, люди, плачьте, она готова на все, лишь бы сохранить семью. Он же — подлец, на свежатинку молодую польстился, африканской страсти ему, видите ли, захотелось. Седина в бороду и что-то там в ребро. Жена и любовница? Невозможно! А жена и жена?!

Если бы так просто! Не в сексе дело, хотя и в нем тоже. Дело в его порядочности. Ложной, конечно. Это-то и страшно, потому что такая орядочность изначально порочна. Каждую украденную встречу Селезнев, наспех сыграв увертюру любви, что-то исступленно считал, выверял, анализировал словно законы арифметики и логики меняются также часто, как и остальные. Из трех вычесть один получается два. Из трех вычесть ноль, равно ноль. Какие еще варианты?

Вариантов нет.

У них получилось — «два». Все-таки он ушел к ней, к Селезневой-младшей. Причина? Банальна до омерзения. Но Марина сделала все, чтобы эта причина показалась веской и значимой:

— Знаешь, дорогой, я, кажется, беременна.

У той детей не было. Так что к финишу Марина пришла первой. В прямом смысле слова. Тогда казалось, вот он, долгожданный выход из треугольной ситуации, сама подпилит одну равнобедренную часть, и конструкция завалится, останется только собрать обломки. И ему станет легче. Ей тоже, в общем-то, ни в чем не виноватой. Полюбила — так полюбила. Про чувства Алисы думать не хотелось: со своими бы разобраться.

Вопрос решился сам собой.

Вот только решился ли? Угар прошел. И как теперь найти в себе силы и признаться: "Извини, дорогой, бес попутал, не любовь была, а так, всего лишь помрачение рассудка. И ребенок мне мешает. Я вообще не хотела его рожать. Если хочешь — возьми его себе. И давай разойдемся, а? Я гулять хочу, веселиться хочу, пить хочу, с мальчиками молоденькими в подъездах обжиматься и ни перед кем не отчитываться. Что, чувство ответственности? Засунь его знаешь, куда?! Угу, вот туда и засунь. Игорь, я свободы хочу. У тебя же она есть, чем я-то хуже? В браке должно быть равноправие. Или отпусти! Не могу с тобой. Лучше потом станем любовниками, а пока отпусти".