Ненавижу колдунов! - [17]

Капитан нехотя махнул двум стражникам, и те, радуясь, что для колдуна нашелся ответчик, сноровисто приволокли от забора упирающегося трактирщика. Разом утратив спесь, тот мелко стучал зубами и всхлипывал. Некоторое время человек в плаще неподвижно рассматривал его. Талисман на золотой цепочке то вспыхивал ярче, то медленно гас, рассыпая вереницу призрачных искр.

– Ты обвинитель? Говори.

– Милорд… Видите ли… он деньги должен, харчился у меня. И за ночлег… А девчонку-служку наверняка отлюбить хотел… точно, не без этого. Ее все хотят… Может даже, и было у них что… И приятели его… ну, вроде как приятели, такие же голодранцы, безобразие устроили, посетителей распугали… – от страха и волнения у трактирщика заплетался язык.

Незнакомец жестом остановил его.

– Это все?

– Так разве мало, милорд? Деньги же задолжал, и приличные… два золотых… нет, три. И за погром с приятелями своими еще… не меньше четырех монет. А если девку нашу к себе водил, так и ей наверняка не платил тоже…

В неистовстве трактирщик бухнулся на колени, заелозил.

– Милорд, сразу видно, человек мудрый, богатый, все, что ни решит, – по справедливости выйдет. А я что, я ничего! Мне б только трактир восстановить да поруганной девахе на приданное, а то не возьмут замуж-то… Да еще мертвяков похоронить. А так – пусть идет на все четыре стороны… если заплатит.

– Хватит. – Незнакомец брезгливо оттолкнул ползающего на животе трактирщика. – Возьми это и убирайся. Я сегодня щедр, ибо так хотят боги.

Трактирщик плотоядно заурчал, хватая плюхнувшийся в грязь кошелек, трясущимися руками высыпал монеты.

– Щедрость милорда не знает границ! Пять… о, шесть монет! Девке, конечно, не хватит, но уж как-нибудь…

– Ты жаден и глуп, трактирщик. Надейся, что золото сделает тебя счастливее.

Трактирщик, что-то бормоча, поспешил к воротам, обеими руками прижимая к груди драгоценную ношу. Солдаты неподвижно смотрели ему вслед.

– Обвинение снято, капитан. А что касается хлопот и прочего… – человек в плаще вынул еще один увесистый кошелек, – потратьте эти деньги на благо городской стражи… по собственному усмотрению.

Стражники расступились, когда он подошел ко мне.

– Поднимись, воин. Мы уходим.

Молча рванув зубами надорванный край плаща, я оторвал лоскут и кое-как обмотал им руки, не спеша встал. Замечательно. Трактирщик доволен, городская стража претензий ко мне не имеет. Правда, теперь я задолжал человеку, подозрительно похожему на колдуна, но это мелочи. Все изменяется к лучшему, потому что хуже уже не бывает. Отчего-то хотелось удавиться.

Когда я проходил мимо, стражники и капитан, сжимавший кошель, проводили меня тяжелыми взглядами, но до самых ворот я не обернулся.

По улице со свистом гулял ветер, становилось холоднее. На землю упали первые капли дождя. Тот, с кем я шел, помедлил, словно бы решая что-то про себя, потом повернул направо, туда, где вдалеке над островерхими крышами возвышались шпили Дворца. Не оглядываясь, замедлил шаг, чтобы я смог нагнать его. Мы шли к центру, мимо роскошных особняков городской знати. В окнах утопающих среди густых парков домов горели яркие огни, вдоль оград, несмотря на близящуюся непогоду, прохаживались упитанные привратники, одетые в плащи родовых цветов своих хозяев. Здесь не было ни попрошаек, пристающих к прохожим даже поздним вечером, ни темных личностей, крадущихся в тени заборов. Вооруженная до зубов частная охрана надежно оберегала покой сильных мира сего. Сама улица освещалась не чадящими смоляными факелами, а масляными фонарями в солидных, украшенных медью колпаках. У поворота улицы расположилась опрятная чистенькая таверна, разительно отличавшаяся от того заведения, в котором я так неудачно начал вечер. Аккуратная вывеска, выкрашенные в зеленый цвет ставни. Из приоткрытой двери вместо сивушной вони доносился аромат жареного мяса, слышались веселые голоса и женский смех. Зажиточные лавочники и дворяне из тех, что не обзавелись родовыми поместьями, прожигали жизнь. Я вздохнул. Хорошо быть богатым и здоровым. Можно веселиться, пить хорошее вино и не думать, что где-то у границ мятежные бароны вырезают целые деревни, а завтра пьяные солдаты ворвутся и в твой дом, потому что только тугой кошель с золотом способен обеспечить спасительное местечко на одном из стоящих в гавани кораблей…

Мы уже подходили к площади, когда впереди, на перекрестке, послышался шум и возбужденные голоса. Толпа зевак, высыпавших из соседней таверны, окружала опрокинувшуюся набок телегу припозднившегося торговца. При свете факелов люди что-то разглядывали. Сам торговец, размахивая руками, что-то взволнованно объяснял хмурым стражникам. Мы были довольно далеко, и ветер доносил только обрывки фраз.

– …темно, видно-то плохо… он из-за поворота… не смотрит, все пересчитывает что-то… посреди дороги. Кобыла шарахнулась, телега на него… в лепешку, только золотые и покатились. Вот, собрал. Ровно полдюжины золотых. Мне чужого не надо…

Не останавливаясь, колдун прошел мимо. Я тоже старался не смотреть. Хватит. Пусть хоть весь мир попадет под телегу. Сегодня с меня было достаточно.

Погруженный в мрачные мысли, я шел молча. Впрочем, мой спаситель и не оборачивался. Мы миновали особняки сенаторов, здание городского совета и самые роскошные питейные заведения, слава о которых ходила по всем Срединным землям, затем прошли мимо казарм гвардейцев, выйдя на Дворцовую площадь.