Ненавижу колдунов! - [15]

Р-р-р-раз! Меня швырнули на землю так неожиданно, что я даже не успел сгруппироваться. Кости хрустнули, от нового приступа нестерпимой боли я распахнул глаза.

– Очнулся, ребята! Говорю же, как ежели хорошо об землю кого припечатать, как враз в себя придет! Ну-ка, тащи сюда ведро!

Сверху обрушился поток ледяной воды. Пыль и земляная крошка подо мной тут же превратились в грязь. Во рту было солоно и противно скрипело на зубах. Приподняв голову, я попытался сплюнуть. Грязь мерзко чавкнула.

– Ишь, башкой задвигал! Давай еще маленько!

Новый шквал воды. Я дернулся, и тут же получил ногой под ребра.

– А ну, не шебаршись! Ща капитан выйдет, тогда и подергаешься! Он тебя, недоумок, быстро обломает!

Надо мной загоготали в несколько голосов, и я снова получил сапогом в живот.

Прикрыв глаза, я постарался забыть о боли и перестать дрожать от холода. И то и другое получалось плохо. Промокшая насквозь одежда прилипла к телу, голова и ребра нестерпимо болели. Грязь у лица пахла мочой и коровьим дерьмом, но шевелиться зазря я больше не собирался. Зачем мне лишние синяки? Да и воняет везде одинаково. Весь этот проклятый город воняет.

Я не знаю, сколько пролежал, уткнувшись носом в грязь. Стражники, видя, что я утихомирился, отошли в сторону и весело переговаривались. Кого-то, скинувшись, отправили в ближайший трактир за вином «для согреву». И только когда уже и гонец вернулся и принесенный бочонок, судя по заплетающимся языкам, опустел, где-то неподалеку скрипнула дверь.

– Эй вы, свиньи! Чего расселись! Почему здесь, а не в порту?

Я злорадно усмехнулся разбитыми губами. Если это их капитан, городской страже живется несладко. Не похоже, что он с ними церемонится!

– Так мы того, милорд, охраняем тут… – один из стражников шмыгнул носом. – Вон того, буйного. Парни, а ну, покажь его!

Меня перевернули и рывком поставили на ноги. Блеснул кинжал, веревки, стягивающие ноги, змеями упали вниз. Затекшие ноги не держали, я криво завалился вбок и рухнул на колени. Поднимать меня или развязывать руки никто не собирался.

– Этого стережете? Спутали по рукам и ногам, да еще и следите, чтоб не удрал?

– Там еще трое, милорд. Только они в телеге лежат. Этот вот попортил их сильно. Один помер, а двое других… тоже, кажись, не жильцы. Пока везли, стонали, а сейчас вовсе молчат. Точно, не жильцы…

Воспользовавшись передышкой, я огляделся. Вокруг раскинулся небольшой грязный дворик, с трех сторон окруженный стенами, скорее всего, зады казарм городской стражи. Было темновато, но у приоткрытой двери горел факел, отбрасывающий вокруг неверные тени. Человек, стоявший на крыльце, здоровенный красномордый детина с капитанскими нашивками на плаще, не спеша спустился по ступеням, принюхался, окинул стражников мрачным взглядом. Те попятились, один споткнулся о пустой бочонок.

– Так. Значит, вместо порта сидите здесь и вино жрете! Да еще приволокли какого-то недоумка и калек, что словили по дороге!

Даже в темноте было видно, что рожа капитана из красной становится багровой. Я криво ухмыльнулся. Ой, ребятки, отольются вам мои слезки!

– Милорд, это бандюга, разбойник! – один из стражей, видать старший, выскочил вперед и замахал руками. – И те, в телеге, тоже лихие… были. В трактире, что у портовой улицы, такой погром устроили – аж жуть! И свидетель есть, сам трактирщик! Тоже с нами пришел, у телеги ждет! А винцо – это ж мы так, по чуть-чуть, чтобы не замерзнуть, вас ожидаючи. Да и один маленький бочонок на такую ораву – что псу чихнуть!

Капитан притормозил, а стражник, окрыленный успехом, замахал руками сильнее.

– Сам-то трактирщик говорит, что бандюги этого, связанного, первым заранее заслали и он три дня на халяву столовался, а после платить не захотел. Ну, хозяин, конечно, сказал ему, что, мол, негоже без денег жрать, так он весь свой сброд притащил – и давай они столы крушить да посетителей пугать. В отместку, значит. А девка-служанка шепнула, что слышала, как грозились весь трактир запалить и саму ее… того, значит… отлюбить по-всякому.

Последние слова стражник договорил с особым смаком. Видать, приглянулась ему трактирная девчонка, не иначе.

Капитан перевел взгляд на меня, всмотрелся налитыми кровью глазами. Сходство его с дурным быком было таким сильным, что я не выдержал и хмыкнул. Разбитые губы отозвались болью.

– Так. Ну, если все было, как рассказываете, да еще и свидетели есть, то дело славно сработано. Еще и наместник отблагодарит. Но если врете…

– Вот святой знак, милорд! Так все и было, ща трактирщик подтвердит. Ребята, тащи трактирщика! А этот, в путах, и есть самый лихой. Вор, поджигатель, убивец, да еще и баб неправильно вылюбить норовит. Говорю ж, девка трактирная сама шепнула. Да что там, вы, милорд, на рожу его гляньте, там же как по писаному видать!

– Рожа и впрямь… – капитан склонил голову набок, кашлянул. – Рожа разбойничья. Грязный весь, такой точно с девками по-хорошему не станет. Сразу видать.

Предчувствуя дурное, я попытался отодвинуться, но не успел. Капитанский кулак мощно врезался мне в челюсть. Из глаз брызнули искры, не в силах опереться связанными руками, я кувырком полетел в грязь.