Ненависть - [89]

— Простите, а что это такое? — уточнил Апполинарий. — Я не знаток увеселительных заведений.

— Недалеко от вашего дома, Апполинарий Павлович, построен гипермаркет размером с футбольное поле. Три этажа магазинов и ресторанчиков. Кафе, носящее фамилию итальянского певца, расположено на последнем, третьем этаже, между катком и площадкой для катания на роликах, — обстоятельно пояснил Павел Точилин. — Приходите к шести, поговорим, а потом покатаемся.

— Благодарю. Насчет катания не знаю, а вот поговорить есть о чем, — ответил Колышев и нажал отбой.

«Кто же это такой, Павел Точилин? — задумался он, глядя на ворох бумаг на столе. — Я вроде не помню такого! Черт, а как я его узнаю? Вот, блин, дурак! Что ж делать-то? Перезванивать неудобно». Раздосадованный собственной беспамятностью, Апполинарий со злостью запихивает бумаги в стол. Часы показывают половину шестого. До гипермаркета топать полквартала, потом еще надо отыскать это кафе. Интересно, в какой одежде катаются на роликах? Наверно, в джинсах. В этих синих штанах куда только не ходят.

Здание гипермаркета из стекла, железных балок и пластика похоже на вытянутый римский Колизей. Или сказочное чудовище, на вдохе затягивающее внутрь десятки людей, а на выдохе выплевывающее, но уже с покупками. Как только Апполинарий переступил порог магазина, в лицо дунул прохладный ветер из воздушной пушки на входе. Фотоэлемент заметил сутулую фигуру бывшего преподавателя латыни и экстремиста, стеклянные двери раздвинулись, охранники возле банкомата равнодушно окинули взглядом и отвернулись. Прохладный холл засверкал витринами, обнял музыкой и пригласил пройти вдаль, к умопомрачительным скидкам и распродажам. Впереди показалась рощица тропических джунглей. Прямо в зарослях расположились столики, за барной стойкой девушка в оранжевом топике деловито взбалтывает коктейль. По краям островка джунглей всех желающих эскалаторы возносят на следующий этаж. Апполинарий послушно становится на железную ступеньку. Мимо плывут пластмассовые лианы, стволы пальм из папье-маше. Апполинарий невольно смотрит вниз, взгляд моментально останавливается на оранжевом топике барменши. Сверху хорошо видно, какая сногсшибательная грудь у девушки. Но эскалатор слишком быстро ползет вверх и Апполинарий вынужден тянутся, дабы не упустить детали. В конце концов пальмовые листья загораживают чудную картинку, Апполинарий вынужденно отворачивается. И сразу натыкается на осуждающий взор какой-то бабульки! Старая карга трясет головенкой, губы шевелятся, взгляд строг, как у государственного обвинителя на судебном процессе. Колышев было смутился, но потом вскидывает подбородок, брови изгибаются домиком, уголки губ опускаются. Всем своим видом он как бы говорит — а что такого? Я нормальный мужик, разглядываю красивую женщину. На тебя, что ли, кикимора, засматриваться? Или на мальчиков, дура из позапрошлого века? Ресторанчики имени знаменитого в нашей стране итальянца действительно оказался между двух площадок для катания. Подавали в нем, естественно, итальянскую пиццу, сделанную где-то под Москвой и что-то еще, тоже европейское по названию и нижегородское по месту рождения. Апполинарий совершенно не представлял, как искать парня, поэтому просто сел на первое же свободное место за столиком. Почти тотчас рядом появилась девушка официант, усталый голос произнес:

— Что будете заказывать?

— Да вот… — начал было Апполинарий, но чей-то знакомый голос мягко прерывает: — Если не возражаете, Апполинарий Павлович, чай! Зеленый. Вот за тот столик, пожалуйста.

Колышев поднимает взгляд — рядом стоит молодой человек в сереньких джинсах и серой футболке с длинными рукавами. На обычном мальчишеском лице продолговатые очки в роговой оправе выглядят чересчур серьезно. На скулах видны редкие веснушки, светлые волосы зачесаны наперед. Апполинарий послушно садится за стол. Здесь сиденья мягкие и места гораздо больше.

— Тут удобнее, правда? — спрашивает парень. Затем добавляет: — Вижу, вы меня не узнали.

— Да, простите. — смутился Апполинарий. — Как-то не запомнил вас. Вы не ходили в качалку?

— Нет. И в экзекуциях кавказцев тоже не участвовал. Но внимательно слушал вас, — с улыбкой ответил парень.

И тут Апполинарий вспомнил! Этот молодой человек всегда сидел сзади, никогда не задавал вопросов, только слушал. Наверно, поэтому и не запомнился. Остальные скинхеды шумели, ругались матом, от них пахло кожей, бензином и потом. Точилин предпочитал обычные джинсы и куртку, вел себя тихо и сторонился драк. Короче говоря, если и скинхед, то нетипичный. Он и сейчас держал в руке книгу, обернутую газетой.

— Что читаете, Павел? — с улыбкой спросил Апполинарий.

— Mein kampf, — ответил Точилин с таким видом, словно эта книга сборник лирических стихов.

— Адольфа Алоисиевича? Я не ослышался? — изумился Колышев.

— Да. Это второе издание 1992 года в переводе Карла Радека. Ограниченный тираж для учебных заведений, в продаже встречается чрезвычайно редко. Последний раз издавалась, кажется, в 2003 году. Потом Общественная Палата выступила с предложением запретить печатать все материалы, автором которых был фюрер.