Ненависть - [46]

— У тебя слишком … ну, по-холостяцки. И халат такой, что в нем утонуть можно. Лучше приходи ко мне.

Апполинарий огляделся: квартира действительно не выглядит «уютным гнездышком» на стульях висит одежда, у входа навалена обувь, письменный стол заложен бумагами, ящики до половины выдвинуты, торчат «ослиные уши» бумаг. А пылищи кругом!

— Да, надо убраться, — вздохнул Апполинарий. — Некогда, понимаешь ли! Но все же давай вечером у меня.

— Боже, как ты меня утомил! Никогда не думала, что мужчины твоего возраста способны на такое, — удивленно шепчет девушка.

— Ну, многое зависит от источника вдохновения, — чуть смущенно бормочет в ответ Апполинарий.

Честно говоря, он устал до ломоты в пояснице, но не признаваться же в этом женщине! Колышев незаметно переводит дух, рука поправляет подушку. Взгляд скользит по смятой простыне, останавливается на девушке. Маша лежит в такой позе, словно свалилась ничком со второго этажа: немигающие глаза смотрят в потолок, лицо напоминает восковую маску, под глазами обозначились темные круги, грудь и плечи покрыты бисеринками пота. Апполинарию захотелось стереть капельки с груди, он сделал движение, но Маша предостерегающе поднимает руку:

— Даже не думай об этом! Вход закрыт до завтрашнего дня.

— Ты о чем? — удивился Колышев.

— Знаешь, Поль — можно так тебя называть? Апполинарий слишком длинно … так вот, я слышала о сильных мужчинах, но мне такой не попадался. Ты не сильный. Ты — утомительный. Конечно, в хорошем смысле. Ты буквально выпил меня, все соки вытянул, я уже не знала, что делать, а тебе все мало. С ума можно сойти! Ты что-то употребляешь?

— Это не я, это он, — скромно потупил глазки Колышев, кивая вниз.

— Не прикидывайся! — преувеличенно строго сказала Маша. — И отвечай на вопрос!

— Ну, насколько я знаю, настоящих препаратов по увеличению потенции нет. А те, что рекламируются, имеют такие побочные эффекты, что после употребления не захочешь ничего и никого. Но, если честно, есть одно народное средство, — с ноткой самодовольства ответил Апполинарий.

— Какое?

— Дорогая, у мужчины тоже могут быть свои маленькие секреты.

Говоря это, он закидывает руки за голову и сильно напрягает грудные мышцы — типа потягивается!

— Подлец! Думаешь, если накачал мышцы, так можно издеваться над бедной девушкой? — притворно надула губы Маша.

— Ну, насчет бедности явное преувеличение! Твоей хате можно только позавидовать.

— Это от родителей, они купили себе в другом районе, — возразила девушка. — Моего здесь почти ничего.

— А фигура? Вот это? — Апполинарий обеими руками рисует в воздухе гитару.

— Это тоже они, — хитренько улыбается Маша и проводит ладонями по бедрам.

Колышев чувствует, как его «достоинство» поднимает голову. Маша тоже замечает это и возмущенно говорит:

— Вот, опять! И как ни в чем ни бывало! Признавайся, негодяй, чем колешься!?

Апполинарий снисходительно вздыхает, ладонь скользит по плоскому животу вниз.

— Колешься? Фи, это моветон, мадам!

— Задушу, гад! — бросается на него Маша.

Апполон ловко хватает девушку в объятия и в ту же секунду оказывается сверху.

— Пока ты будешь меня душить, я тебя трижды изнасилую, — шепчет он в ухо и делает первое движение.

— Ох … Поль, ну расскажи! — просит девушка, но голос радостно слабеет и Апполинарий твердо заявляет:

— Не сейчас!

Было далеко за полночь, когда Апполинарий проводил Машу до такси и вернулся домой. В огромном зеркале прихожей отразилась усталая, но по-мужски довольная физиономия — не оплошал! Теперь, когда главная задача выполнена, можно заняться и текущими делами, а именно: поразмыслить на досуге о преходящем и суетном.

Ночь замерла в предчувствии кончины, окна в доме напротив превращаются в черные порталы, наступает мистическая тишина, что бывает только перед рассветом. Апполинарий выключает комп. Глаза по-вампирски красные, веки щиплет, словно в лицо швырнули горсть мелкой пыли, «пикчура» плывет. Чтобы избавиться от неприятного ощущения Апполинарий крепко зажмуривается. Сидит неподвижно целую минуту. Когда в висках заломило, чуть расслабился и просто сидит с закрытыми глазами. В комнате все равно темно…

Почему так? Почему нация, объективно находящаяся на более низкой ступени развития, стремится если не уничтожить, то подчинить другую, более развитую? Общественный инстинкт самосохранения? Или простая, как силикатный кирпич, зависть? Разве не было такого у нас в школе, когда завидовали и недолюбливали отличников. Особенно, если он в очках и в чистой рубашке. А девочки-отличницы, всегда аккуратно одетые и скромные? Отвязные и незакомплексованные красавицы школьного разлива успехами в учебе, мягко говоря, не отличаются. Но всем хочется сидеть в первом ряду. А учиться, то есть, по образному выражению Льва Троцкого на пятом съезде РКСМ, грызть гранит науки, способен не каждый. Сила воли необходима, характер. Именно это и есть у тех самых презренных очкариков и тоскливых отличниц, а у «крутых» одна видимость. Пустые они, никчемные. В глубине души сознают, что именно так и есть. Потому наглые, агрессивные, по дешевому остроумные. Они ведь не совсем дураки, двоечники эти, прекрасно понимают, что пройдет время и сегодняшние зануды отличники станут высокооплачиваемыми специалистами, топ менеджерами и владельцами компаний. А они, «крутые», в лучшем случае их охранниками. Ну, примерно так… Абыдно, да?