Ненависть - [33]

И не ошибся. Из чащи раздался громкий, уверенный, знакомый голос:

— Zdavaites milashki, vu okryzenu!

Среди разбойников началось смятение. Любому станет не по себе когда ты на открытом месте, как мишень, а рядышком остывают два свежезаделанных трупа, с которыми секунду назад зубоскалил и делился сигаретой, а противника нет.

— Na xyi idi, sobaka beshannaj! — проорал усатый, тщетно пытаясь выцелить лесного убийцу.

— Fy kak grybo! — звонко рассмеялся Стрелок. — Ne hotite govorit so mnoi, s vamivi bydet razgovarivat Tihon! — и добавил по немецки. — Ванечка, слышишь меня? Пригнись миленький! Tihon kroi!

Рудольф плашмя рухнул в траву. Тихон здесь откуда, ведь не ослышался?

В следующее мгновение, со стороны холмов, длинными очередями ударил пулемет, выкашивая тонкие деревца. На лицо посыпались листья и ветки. Пулеметчик искусно шил в полуметре от земли, заливая прогалину огнем и металлом. В этой смертоносной буре чувствуешь себя жалкой букашкой, вжимаясь в спасительный дерн, и хватая воздух ртом как выброшенная на берег форель. Ты ничтожество, тля, кусок мяса брошенный на убой.

Сколько пуль в коробе у MG3, сотня? Они прошили воздух меньше чем за десять секунд, Руди показавшихся вечностью. Пулемет захлебнулся на самой высокой ноте. Тихон, поди уже менял перегревшийся ствол. Руди знал операцию до мелочей.

— Esho voprosy est? — насмешливо заорал Стрелок. — Brosaite oryzie i ostanetes zivu! U vas minyta!

Такой уймы времени не понадобилось. Усатый выругался, встал и отбросил автомат в сторону. Нарочито медленно снял ремень с кобурой и ножом, бережно положил на землю и поднял руки. Двое оставшихся в живых бандитов последовали примеру главаря. А куда им деваться? Против пулемета на открытой местности не попрешь. Были охотники, стали дичь. Закон жизни, чем выше взлетел, тем больнее упасть.

За деревьями мелькнуло смазанное движение, на свет выступил Стрелок в своем неизменном, лохматом костюме. За ним Зульфат и улыбающийся во всю пасть Тихон с пулеметом в узловатых руках. На противоположной стороне затрещали ветки, по склону холма заскользили безмолвные тени, одна, две, три, семь. Кольцо окружения сжалось неумолимо и жестко. Откуда столько бойцов? Ничего не понятно.

— Живой? — Стрелок, не обращая внимания на убийц, кинулся к Руди неуклюже извивающемуся на холодной земле.

Рудольф демонстративно отвернулся, в глубине души радуясь бандиту словно родному. И это при том, что он его подлейшим образом бросил, плохо обращался и убил всех друзей. А так в принципе неплохой человек, особенно для унтерменша.

— Я не понял, а где щенячий восторг? — изумился Стрелок, развязывая многострадального пленника. — Мы тебя спасли между прочим!

Руди промолчал. Вот еще, спаситель выискался, а кто меня башкой в петлю сунул? Все это время водил за нос, заблудился он, залезь на дерево, поори. Заранее спланированная и продуманная операция, где унтертану отведена роль дешевой наживки, которую в случае чего можно просто списать.

— Не разговариваешь со мной? — хмыкнул Стрелок. — Обиделся?

— Ты подставил меня, использовал как приманку! — огрызнулся Рудольф, с трудом ворочая распухшим языком.

— Ну и что теперь, будем делать из этого досадного происшествия трагедию? — не стал отпираться бандит. — А с тебя прямо убыло побыть червячком в компании этих милых джентльменов? — Стрелок пнул ближайшего «джентльмена» в бочину. — Ладно, отдыхай, у меня куча дел.

— Не ранен мала — мала? — над ним заботливо склонился Зульфат, по телу забегали сильные руки.

— Я в порядке, — слабо улыбнулся Рудольф и харкнул кровью, на мох выпал осколок зуба.

— Ничево, зуба новая вырастет, зуба не глаз, — успокоил Зуля, ободряюще хлопнул по плечу и ушел. Хоть кто-то переживает, возможно даже и искренне.

Руди остался наедине с мрачными мыслями. Раньше мечтал жить кипящей, искрящейся, летящей на всех парусах жизнью, полной приключениями и жаркими схватками. Спецагент, наемный убийца, авантюрист, герой-любовник и путешественник. Теперь попробовал, да ну его на хер, лучше быть серенькой, неприметненькой мышкой, существующей по захватывающей системе работа-дом. Одного зуба не хватает, второй раскрошен, еще два качаются. Хорошо тварь прикладом приложила, от всей широкой души, ладно хоть челюсть на месте. С другой стороны радуйся, живым вышел, могли и прирезать.

Пока Руди занимался оценкой ущерба нанесенного своей и так неблистающей красотой внешности, Стрелок приступил к допросу. Пленники встретили его угрюмым молчанием. Теперь уже вовсе не страшные, разом растерявшие уверенность и жестокость, обычные люди не знающие, что с ними будет через минуту.

Стрелок тихонько спросил, улыбаясь со всем возможным радушием. Разбойники переглянулись и промолчали. Усатый цыкнул желтой слюной, ответил с вызовом, плохо понимая с кем имеет дело. Руди замер в ожидании удара. Стрелок, все с той же милой улыбкой, вытащил пистолет, выстрелил главарю в голову и повторил свой вопрос не повышая голоса, подчеркнуто вежливо. Усатый еще не затих, а информация полилась рекой, унтерменши нашли общий язык. Стрелок даже был вынужден остановить поток сбивчивой речи. Слушал внимательно, кивал, переспрашивал, хмурясь все больше и больше. Пленники замолчали. Стрелок поднялся и едва заметно кивнул. Стоящие сзади терры одновременно перерезали разбойникам горло. Хлынула кровь, трупы конвульсивно забились, сдирая ногами моховую подстилку. Раз и готово, как баранам, ни один мускул не дрогнул на лицах.