Ненавидеть нельзя любить - [41]

– И что? Поменял?

– Не знаю. Он как увидел, что дети едят покупную пиццу, сразу орать начал, что я никудышная мать и хозяйка. Пьяный пришел, – завершила она свой невеселый короткий рассказ.

– Он в последнее время часто выпивает, – осторожно заметила Ольга, заваривая в бабушкином фарфоровом чайнике зеленый чай с мелиссой.

– Не то слово. Причем сам это упорно отрицает. Пьяный становится невыносимым. Уже и к детям цепляться начал. Сегодня сразу же переключился на Аленку и давай ей рассказывать, что с ее телосложением мучное на ночь есть вредно. Ты, говорит, и так толстая, а от пиццы и подавно распухнешь. Та в слезы, я на него накричала, не выдержала, а он совсем взбеленился, стащил со стола скатерть, завязал в узел и швырнул ее в мусорное ведро. Посуда разбилась, сок растекся, в общем, полный дурдом.

– Ничего себе страсти разгораются, раньше как-то потише было, – с горечью заметила Ольга. – Бедная Аленка, она и так из-за своей полноты переживает, а тут еще пьяный папаша формирует у нее комплексы.

– Скоро мы все будем закомплексованные. Про себя молчу уже, хуже не бывает. Антошку хлюпиком называет, плаксой, маменькиным сыночком. Теперь стоит на него голос повысить, сразу в слезы. Совсем детей издергал. – Голос Натальи звучал тускло, в нем была безнадежность.

Ольга разлила чай, поставила вазочку с вареньем и тарелку с блинами.

– Ешь. Пей. Успокаивайся.

Наталья кивнула, поднесла чашку ко рту, но тут же отставила.

– Знаешь, Оль, я за детей боюсь. Мне кажется, они его не просто боятся, они его не любят. Алена, оказывается, в календаре отмечает красными кружочками дни, когда он трезвым бывает. Я у нее нашла, когда убирала, и даже не поняла сначала, что это.

– И много красных дней в календаре?

– Мало. Два-три дня в неделю. Но дело не в этом. Он, когда трезвый, все равно противный. Ему выпить хочется, и он от этого раздражается и орет на всех. А Антошка на днях знаешь что учудил? У нас же котенок появился. Помнишь, я тебе рассказывала, у соседей кошка окотилась, они нам самого красивого подарили. Так вот. Выхожу я в коридор, а сын котенка воспитывает, тычет носом сначала в свои кроссовки, потом в папины и говорит: «Сюда писать нельзя, вот сюда нужно».

Ольга не выдержала и расхохоталась:

– Ну Антошка дает, молодец!

Наталья улыбнулась через силу:

– Тебе смешно. Малыш послушным оказался, надул в Лешкины кроссовки, тот его соседям вернул. Опять слезы, скандал. У нас редкий день без ругани обходится. Сама живу на успокоительных, и дети без валерьянки спать не ложатся. Куда же дальше?

– А с котенком как?

– Договорились, что они его приучат к туалету, тогда заберем. Оль, что мне делать? – Наталья с мольбой смотрела на подругу.

Ольге стало больно от осознания собственного бессилия. Она обняла ее за плечи:

– Наточка, миленькая, чем я могу тебе помочь? Ну хочешь, я дождусь его в темном подъезде и дам по голове чугунной сковородкой? Я его ненавижу за то, что он вытворяет со всеми вами.

У Натальи потекли слезы.

– Разведусь я с ним. Не могу больше. Иногда думаю, счастливая ты, живешь одна, никто тебе нервы не мотает. Можно, мы у тебя сегодня переночуем? Я завтра с утра поеду подавать на развод, а детей к маме отвезу до конца месяца. Брат будет их возить в школу и из школы. Сегодня уже поздно к ним тащиться на другой конец города, да и не хочется их расстраивать, начнутся слезы, Вовка еще, не дай бог, надумает поехать выяснять с Алексеем отношения… Не хочу. – Наташа вытерла слезы. – Давай чай пить.

– Давай, – согласилась Ольга, с сочувствием поглядывая на подругу.

Что бы ни говорила Наташа, мужа она любила. И потому так долго терпела с присущим русским женщинам всепрощением. Но похоже, чаша терпения переполнилась: Алексей начал обижать детей. В его вечно пьяном рассудке не укладывалось, что женщина готова простить личную обиду, но дети – это неприкосновенное. Сама Ольга не понимала, почему Алексею все сходит с рук. Если бы ее воля, она давно бы его выгнала. Ей казалось, что Наташа, будучи замечательной во всех отношениях, достойна, если не счастливой, то уж во всяком случае спокойной жизни. А детям такой папаша и подавно не нужен.

Женщины молча пили чай, размышляли каждая о своем. Затем Ольга начала жарить новую порцию блинов, а Наталья занялась начинкой.

– Ты, по-моему, тоже какая-то перевернутая была, когда мы пришли. Что-то произошло? Опять Влад? – спросила Наталья.

– Не Влад. Мама звонила.

Ольга рассказала подруге о новостях из Армейска.

– Не знаю, что и думать, – закончила она, поглядывая на Наташу. Ее интересовала реакция подруги.

– Мне это совсем не нравится, – сказала та решительно. – Давай покормим детей и потом поговорим.

Дети с большим аппетитом поедали блинчики и обсуждали новую компьютерную игру. Женщины, сидя рядом, молча пили чай.

– Мамочка, ты не расстраивайся, – тронула Наталью за руку двенадцатилетняя Аленка. – Мы ведь давно собирались к Русановым в гости. Здесь хотя бы спокойно выспимся, никто не будет до утра смотреть телевизор.

– Ага, – поддержал ее брат. – И мне с Кириллом интереснее, чем с папой, который заставляет обсуждать новости спорта.