Ненавидеть, гнать, терпеть - [41]

Не обращая внимания на дождь, Кадыченко прошелся вдоль лагеря. От холода сейчас даже становилось легче, хоть и не сильно. Не нужно было так далеко ходить… Или, может, нужно было приучать себя ходить раньше? Но он и не думал, что собственное сердце способно так его подставить! Внезапно все ворчание врачей о лишнем весе перестало казаться таким уж нелепым.

Под конец Кадыченко подошел к самому берегу. Чуть ниже шумно спешила куда-то, пенясь, река – от частых дождей она поднялась, это было видно по кустарнику, скрывшемуся в волнах. Вообще, красивое это место, но только если сюда не приходится несколько часов идти по вязкой земле, в которой утопают ноги.

Он начал разворачиваться, чтобы вернуться в лагерь, – и это движение неожиданно стало роковым. Его вес, дожди и набравшая силу река сделали свое дело, и землистый склон просто осыпался у него под ногами. Кадыченко не был ни достаточно ловок, ни достаточно быстр, чтобы ухватиться за ветви деревьев, он камнем полетел вниз, в пенистую воду.

Течение ударило его, словно град, а волны оказались ледяными. От этого боль в груди сдавила с такой силой, что мешала дышать, и река поволокла его на дно. А он ведь хорошо плавал когда-то! Но когда это было? Когда он был на двадцать лет младше и на сорок килограммов легче. Вынырнуть Кадыченко удалось только через минуту, и то далеко от того места, где он упал.

– Гань! – из последних сил крикнул он. – Помоги!

Потом снова захлебнулся, и сил на новый крик уже не было. Но это и не понадобилось: китайчонок выскочил из палатки, растерянно оглянулся, пытаясь найти его. Наконец Гань заметил его, кинулся в ту сторону, захватив один из мотков веревки, подготовленных Инной.

Подойти к воде он не мог, берег это не позволял. Прыгать тоже не решался: он рисковал разбиться о камни. Ему только и оставалось, что швырять веревку на глубину.

А у Кадыченко просто не было сил ее поймать. Руки онемели в этом холоде, он совсем не чувствовал свои пальцы. Интервалы между глотками воздуха становились все продолжительнее, его силы стремительно угасали, он уходил под воду, словно кто-то там, в глубине, схватил его за ноги и тянет к себе…

Это было иронично: умереть вот так, ни за что, когда спасение в лице перепуганного Ганя совсем близко. Могло быть иронично. Кадыченко не сомневался, что не умрет. Не верил, что может умереть вот так! Гань должен его спасти. Это так просто. А то, что в груди словно огонь пылает, все тело немеет, а в глазах становится темно… это скоро пройдет, все закончится, как только он выберется на берег.

Однако, когда мутные воды в очередной раз сомкнулись у него над головой, он вдруг отчетливо понял, что у него больше нет сил ни на одно движение. Вместо него наверх, к оставшемуся бесконечно далеко серому небу, полетели последние пузыри воздуха.

++++++

Ланфен не чувствовала себя обманутой, не было даже тени гнева. Ведь, подписываясь на проект, она принимала возможность того, что что-то может пойти не так. Поэтому теперь, когда начались сложности, она приняла это с должным смирением.

Она уже знала, что на предыдущих этапах проекта кто-то из участников погиб. На первом этапе обошлось, на втором – сразу двое. От полиции эти смерти не скрывались, а вот от зрителей – очень даже. В реалити-шоу трупы вообще не показали, а одну участницу вырезали из эфира полностью по настоянию ее вдовца. Тем не менее над проектом уже работали такие люди, что самим организаторам сложностей удавалось избежать. Не они ведь убили тех людей, и преступников они не покрывали, так что перед законом они остались чисты.

По сравнению с теми событиями здесь все обстояло проще. Не менее трагично, просто без криминала.

Официально Всеволод Кадыченко не считался погибшим, его объявили пропавшим без вести. Но вряд ли тот молодой человек ошибся.

Гань Ийнгджи познакомился с Кадыченко в магазине, это подтвердили и продавцы, и записи видеокамер. Он сопровождал «русского туриста» там, в лесу, пытался спасти, но не смог. Здешняя река опасна, у нее двойное течение: то, что видимое, уже сильно, а приближенное ко дну еще сильнее. Кадыченко, который и без того чувствовал себя плохо в тот день, не справился, не смог выплыть.

Тут вообще только два варианта: либо он сам погиб, либо его убил Ийнгджи. Но зачем это парню? Его в полиции уже проверили, никакого криминала за ним не числилось. Красть у Кадыченко нечего, да и потом, если бы это было убийство, у Ганя не было ни единой причины сообщать об этом полиции.

А он прибежал в участок, перепуганный, запыхавшийся… Так поступил бы любой нормальный человек, которому нечего скрывать.

Кадыченко потом искали местные спасатели, но не нашли. А Ланфен пришлось объяснять им, что это за лагерь такой разбит у реки и какое отношение к нему имеют русские, поселившиеся в отеле.

– Ты только не позволяй этому подкосить тебя, – успокаивал ее потом Тронов. – С родственниками Кадыченко я сам переговорю. Мне важно, чтобы ты продолжила работу по плану, в этом отношении ничего не изменилось. Ты прекрасно справляешься, и я благодарен тебе за помощь.

– Да не нервничай ты так, Леша. Я буду в этом проекте до конца этапа.