Немтырь - [34]

— Дык, показалось знать, — сурово прищурил глаза гость.

— Что показалось?

— Вроде как браткин карабин гавкал.

— Нет у нас карабина… — похолодел душой Янис и посмотрел на Юриса.

— Точно нет! — подрагивающим голосом подтвердил тот.

— А я и не говорю, что есть, — как-то загробно дополнил мужик. — Нет — знать, нет! Показалось. — И стал собираться. — Спасибо за хлеб-соль! Пойду я на реку, братку искать.

— Так где ж его искать-то? Год прошел, — проговорил Юрис.

— И что с того? На реке все одно следы будут. У нас свои метки. Кто куда и когда свернул. Найду! Все равно найду! — покачал головой тот и лихо, по-молодецки, с места заскочил на коня. — Спаси Христос! Дай Бог боле не свидеться и друг другу не мешать!

Повернув коней, мужик уехал, растаял в тайге как привидение, как будто не было. Можно было так и сказать, если бы не лошадиные следы да теплая, еще парившая кружка, из которой он пил чай.

Его неожиданное вторжение и разговор оказали на Юриса и Яниса неприятное впечатление. Юрис переживал, что на их зимовье побывал посторонний человек, который даже не назвал своего имени и может прийти сюда в любой другой день, в их отсутствие воспользоваться продуктами и другими вещами или привести с собой товарища, который укажет дорогу другим бродягам.

Янис пребывал в ступоре. Он знал больше, чем Юрис. За короткий срок пережив ожидание возможной смерти, давление и очевидную угрозу, он лихорадочно соображал, чем все может кончится. Сказать Юрису о том, что убил Клим-гору, брата этого бродяги не мог, боялся осуждения. Хотя для защиты имелись веские причины. Понимал, что подобные бандиты как Клим-гора и его брат прекрасно знают тайгу, руководствуясь одними им известными знаками, могут двигаться по пересеченной местности с удивительной точностью. И главное, никогда не отступятся от намеченной цели.

— Да, нехорошо получилось, — собирая со стола кружки и остатки угощения, сетовал Юрис. — Сразу видно, тяжелый человек! — Янису: — а ты что язык проглотил, слова не мог сказать? Испугался? Ни разу не встречался с такими людьми? — Приободрил, похлопал по плечу, улыбнулся. — Ничего, не бойся! Нас двое, отпор дать сможем! Много их таких, по тайге шастает. Если всех бояться, так и жить не следует.

От его слов Янис немного пришел в себя, сделал несколько шагов, сел на чурку:

— Что теперь делать будем?

— Как что? Так и будем жить. Лабаз вон надо доделать. Не перетаскивать же избушку в другое место? Да и видно, что мужик этот не из дальних краев. Уйдет — и больше не вернется. Так что, Янька, хватит чурку греть, пора за работу браться.

Янис взял в руки топор, направился за родственником. В голове роились тяжелые мысли: этот так сразу не уйдет.

Ближе к обеду прибежала Елка. Уставшая, с вывалившимся языком, тяжело переступая лапами и слабо виляя хвостом, медленно прошла к сеням, хотела лечь, но вдруг повернулась к столу. Прошла к тому месту, где стояли лошади, ходил, сидел и завтракал гость. Вытянув хвост в палку, взъерошила на загривке шерсть, все обнюхала, побежала по следам.

— Ишь ты, сколько времени прошло, а чует запах чужака! — заметил Юрис.

— Где ж ты раньше была? — покачал головой Янис.

Весь день прошел в работе и постоянном напряжении. Под впечатлением от встречи они то и дело оглядывались по сторонам, косились в густой пихтач, наблюдая за собакой. Та, завалившись набок, иногда взмахивала лапами, отгоняя надоедливых комаров и мошек, крутила носом в поисках посторонних запахов, но тут же ложилась на подстилку. Вокруг никого не было.

Вечером, поужинав в избушке, перед тем как лечь спать, охотники долго сидели на нарах, решая как поступить ночью. Гость не выходил из головы, возникали опасения: вдруг вернется?

— Да не бойся ты! — успокаивал Юрис. — Собака вон на улице, даст знать.

— Может быть так, что и она не почувствует и не услышит, — осторожничал Янис, собирая постель и карабин. — Ты спи здесь, а я пойду под елку.

На его слова Юрис только рассмеялся.

Несмотря на все предостережения, ночь прошла спокойно. Под утро пошел мелкий, нудный дождь. Ель оказалось дырявой, Янис промок вместе с одеялом. Когда на рассвете вернулся в зимовье, это добавило веселья Юрису:

— Что, лягушонок? Говорил тебе: спи на сухих нарах под крышей! Какой бес в такую погоду ходить будет? Да и зачем ему это? Он, наверное, уже за вторым перевалом!

Янис подавлено молчал. От пережитой ночи настроение немного улучшилось, вчерашняя тяжесть притупилась. Новый день принес настроение, былое угнетение улетучилось, как туман на рассвете. Позавтракав, они принялись достраивать лабаз, теперь уже не оглядывались по сторонам.

Между тем дождь разошелся. Из мелкой, нудной мороси с неба посыпались крупные капли проливного ливня. Мужчинам приходилось прерывать строительство, убегать под крышу, ждать, когда дождь немного прекратится. Однако все бесполезно. В этот день они смогли закрепить на лабазе только стены из досок. Как ни старались, накрыть крышу не получилось, и они решили сделать это на третий день. В эту ночь Янис под ель не пошел, остался в тепле, на сухих нарах в зимовье.

Новое, свежее утро полностью растворило былые тревоги. Неожиданный гость казался всего лишь неприятным воспоминанием, о котором старались не думать. Непогода утихомирилась. В разорванном небе показалось лучистое, по-летнему теплое солнышко, осветило скуксившийся мир тайги красками радости и жизни. Как прежде, защебетали пернатые птахи. Легкое течение воздуха сбило с ветвей деревьев большие слезы непогоды. Поддаваясь перемене, таежники с настроением, бодро, дружно взялись за незаконченное дело. К обеду лабаз был готов.