Немтырь - [32]

— С кем? — не понял он.

— С Ингой. Вы ж не женатые.

Янис покраснел, опустил голову: причем тут это? Хоть бы увидеть ее.

— Ну-ну, не обижайся! — похлопал его по плечу Юрис. — Как придем в деревню, поговорю с Эдгаром. Может, отпустит дочку на зимовку.

— На какую зимовку? — не понял он, вскочив с места.

— С тобой. Куда же больше? — улыбаясь, подмигнул тот. — Времена, сам видишь, какие. Неизвестно, сколько все протянется и когда наладится, да и наладится ли вообще? А жить-то надо! — И сменил тему. — Все смотрю, спросить хочу. Откуда у тебя винтарь? — поднявшись, подошел к стене, снял карабин, стал рассматривать. — Сколько помню, у вас его не было.

— Был, — не зная, что сказать, растерялся Янис. — Просто отец его в тайгу не брал, он дома лежал.

— Дома? Зачем карабин дома держать, если он в тайге нужен? — прищурив глаза, недоверчиво посмотрел на Яниса Юрис.

— Не знаю… — пряча взгляд, проговорил Янис. — У отца надо спрашивать, как и что.

Янис не рассказал Юрису об убийстве Клима-горы, не был готов. Может, до поры до времени. Или никогда.

Впрочем, этот ответ удовлетворил Юриса. Довольно чмокая губами, внимательно осмотрел оружие, передернул затвор, спросил:

— Патронов много? Пальну разок?

Янис растерянно пожал плечами, и, хотя был против, согласился:

— Стреляй.

Тот выскочил на улицу, сбегал с топором к дальней пихте, сделал затесь. Вернувшись, приложил карабин к плечу, прижался к стене. Стараясь не шевелиться, недолго целился, выстрелил. Ствол харкнул свинцовой пулей, рыкнул оглушительным грохотом. Дернувшись, Юрис с достоинством принял отдачу приклада, передергивая затвор, выкинул гильзу, приставил винтарь к стене:

— Пойду, посмотрю.

От пихты он возвращался довольный, расхваливая оружие самой высокой оценкой:

— От ты посмотри! В самую тутолку, куда целил, прилепил! В аккурат, где сучок вырубленный. Здесь дырка, а там щепа отлетела. Ох и дерет, зараза, дерево! А как по мясу будет? — весело посмотрел на Яниса. — Ух, Янька, и пушка! Хороша машинка! С таким ружьем мы медведя без труда будем бить! — И опять спросил: — А ну, пальну еще разок?

Янис хотел отказать: зачем патроны зря жечь? Но тот уже целился.

Прогремел второй выстрел. Обволакивающий тайгу грохот раскатился далеко по долине, ударился в гору, откололся эхом и растаял где-то у реки.

Янис поежился: далеко слышно. Юрис прыгал, как мальчишка: вторая дырка рядом с первой!

На этом стрельбы закончились. Повесив карабин на место в избушку на стену, продолжили застолье, подкрепляя его небольшими дозами медовухи, которой к ночи, увы, не осталось.

Составили план дальнейшей жизни. В ближайшие дни Янису следовало вернуться на свое зимовье, где он должен был прополоть картошку и зерновые, а потом с добытой за два сезона пушниной вернуться к Юрису. В то время, пока он будет ходить к себе, тот на берегу реки из осины выдолбит лодку, на которой мужчины вместе переплавятся на противоположный берег и пойдут искать старообрядческое поселение, поменяют пушнину на продукты и необходимый провиант. Ну а там будет видно.

План устраивал обоих. Янис не знал, куда девать добытые шкурки, которые хранил в леднике в осиновых опилках. Юрис просто радовался, что теперь у него есть надежный друг и помощник, без которого в тайге никак нельзя. Уснули далеко за полночь, когда в стене догорела последняя березовая лучина.

Проснулся Янис как обычно, с первыми лучами восходящего солнца, бодрый и в настроении. Размявшись, сбегал к ручью с котелком, принес воды, подвесил на таган. Влажные от росы дрова долгое время не хотели разгораться, пришлось наломать сухих веток от ели. Наконец-то, выбросив перед собой густой дым, огонь охватил поленья, как молодой теленок тянется к вымени матери-коровы, стал лизать дно котелка.

На улицу из зимовья вышел Юрис. Потянувшись до хруста в позвоночнике, погладил бороду, довольно приветствовал:

— Здорово ночевали! Я не храпел? — направился за угол. — Ить, староверы! Умеют зелье парить: хорошее! Сколь вчера пригубили — и голова не болит. Если бы нашей бражки выпили столько, сейчас бы голову от полена оторвать не смог.

Сходив на ключ, вернулся, вытерся чистой тряпкой, надел рубаху, присел рядом.

— Чаевать здесь будем? — спросил Янис, закидывая в кипящую воду чагу.

— Здесь, — довольно отвечал Юрис. — На чистом воздухе. В зимовье-то насидимся за стенами — зима большая.

Паренек быстро принес из избушки кружки, копченое мясо, сухари, кусочки сухой малины (сахара не было), налил из котелка настоявшийся чай. Таежники стали завтракать.

— А где собака-то? — оглядываясь по сторонам, спросил Юрис, собирая остатки еды.

— Она сама по себе. С утра всегда уходит до обеда в тайгу. Придет, — спокойно ответил Янис.

— Ишь ты! Хорошая, видно, лайка. Соболятница?

— Не жалуюсь. Гоняет кисок, если следки попадаются.

— Это хорошо, посмотрим осенью. У староверов перекупы соболей спрашивают.

— Кто такие перекупы?

— Заготконтора.

— Как они связаны? Ведь старообрядцы от мира отдельно живут! — удивился Янис.

— А вот про это мне никто не говорил, — усмехнулся Юрис. — Видать, все же через кого-то общаются.

После завтрака начали делать новый лабаз под продукты, рядом со старым, что наклонился под тяжестью снега, готовый упасть от ветра. Работая двухручной пилой и топорами, срубили на некоторой высоте два кедра, кололи доски, тесали и вырубали дерево. Шум разносился далеко по всей округе и привлек внимание постороннего человека.