Немой - [106]

— Господин староста… Сын мой… Завтра-послезавтра меня не станет. Да и кому я нужен, если, кроме этой комнатушки, у меня ничего нет? Вот подготовил я отчет господу богу, высшему своему принципалу, только вряд ли он его устроит целиком. Если тщательно проконтролирует, многое уберется, а переделывать уже некогда. С всевышним все же счеты коротки, хуже будет с людьми: я-то ведь со своим приходом еще не рассчитался. Мне не хочется ничего брать у прихода. Отдавал ему все, что сам получал милостью божьей, как камаяйский ксендз Страздас. Ну, а что мне давали не по принуждению, а за услуги, я откладывал в фонд строительства нового костела в приходе, как это делал вильнюсский прелат Баукис для храма в Науяместисе. В тот же фонд я вносил и случайные пожертвования прихожан. Сколько было этих, сколько тех, не считал, да и нужды не было: все равно ничего с собой в могилу не унесу. Из этих средств набралась приличная сумма, вполне достаточная для того, чтобы построить в деревне неплохой костел. Времени-то уже прошло вон сколько — погляди, как наш старый деревянный храм осами источен, может еще, к стыду прихода, покоситься ненароком. Бери, сынок, да построй новый — от моего имени и всего прихода. Сам бы я с этим все равно не справился…

— А я! — испугался Винцентас. — Да вы шутить надо мной вздумали, святой отец, не иначе. Ну какой из меня строитель храма, коль скоро я только свинарник и слепил?

— Да, но поначалу ты и свинарник не мог построить, а понадобилось — научился. Когда потребуется, и костел возведешь. Ведь не самому-то план придумывать, кирпичи таскать. Ты будешь лишь вдохновителем работ, станешь выдавать на них деньги, а все остальное сделают подрядчики. Твоя же задача будет состоять в том, чтобы деньги, которые я скопил, не пустить на ветер. Я отдаю их, чтобы воздать почести всевышнему, чтобы вызволить из чистилища свою жалкую душонку. (В ад, пожалуй, я вряд ли попаду — думал об искуплении грехов заранее.) Будь бережлив, чтобы на малую толику ты смог сделать многое, и притом хорошо. Ты ведь не старая развалина. Поприглядись, как строят в других городах, полистай книжки про здания. Вот, возьми в подарок так называемую энциклопедию, там много полезного найдешь. По-русски читать умеешь?

— Хорошо им овладел в школе, святой отец. И по-польски читаю.

— Тогда я отдам тебе всю свою библиотеку. Можешь перевезти ее прямо со шкафами и листать на досуге. Послушай меня, господин староста! Я с тобой буду сейчас говорить, считай, с того света. Вижу тебя в будущем стройным, красивым, в почетном венце или же багровым, опухшим алкоголиком с уныло опущенным носом. Прошу тебя, детка, оставайся стройным… Ты опускаешься… А жаль. Пока я был в добром здравии, я записал на твое имя свои счета, тебе это не доставит хлопот. Вкладчикам их книжки розданы, отдай только те, что остались у меня. Колокольный фонд я поручил твоему крестному Ваурусу. Что же касается храмового фонда, то у меня имеются кое-какие, довольно странные по нынешним временам, соображения: я бы хотел, чтобы наша малочисленная община сама затеяла строительство храма, не дожидаясь жертвователя со стороны. Так что уговори, пожалуйста, прихожан; все, что я оставляю, — это деньги прихода, который должен назначить комитет по строительству, и все же казначеем оставляю не кого-нибудь другого, а тебя. Таким образом, ты будешь непременным членом комитета, назначенным, а не избранным; думаю, ты и председателем станешь. Кстати, настоятель тоже будет непременным членом комитета, однако он меньше всего будет заботиться о строительных нуждах храма, меньше всего станет отвлекаться от своих прямых пастырских обязанностей. Как видишь, господин староста, я уже слишком стар; не довелось мне с людьми передовых взглядов побегать, а понимать их — понимал. Вот и задумал я оставить в наследство урок самоуправления: будете совместно трудиться на строительстве костела. Если тебе подобное до сих пор не приходило в голову, то подумай, хорошенько поразмысли, поучись у других и стань наставником для остальных. За такие идеи меня не раз журили другие ксендзы, даже высшее духовенство, но я остался таким, как прежде, и завещание составил в том же духе. Отдай его на утверждение, оно даст тебе все права. Однако это тяжкая ноша, брат. Придется быть в высшей степени праведным, чтобы никто ни в чем тебя не заподозрил. Нынче ты красив душой, ты — отрада прихода. Но если и впредь будешь иметь дело со спиртным, то постепенно утратишь доверие. Могут счесть, что не на свои кутишь. Брось это, детка, будь таким, как прежде, до того, как стал дядей…

Винцаса бросало то в жар, то в холод, он дрожал всем телом и все время утирал пот со лба то ладонью, то носовым платком, то рукавом, а под конец даже и полой. Понять, что сейчас происходит, было свыше его сил. Будто в сказке, когда ты проваливаешься в подземелье заколдованной горы и видишь перед собой старого-престарого мудреца-кудесника, который восседает на ковчежце с кладом, с серебром да золотом. По коже Винцаса пробежал озноб, он побледнел, колени его подогнулись сами собой, и он постепенно осел на пол рядом с постелью, на которой лежали живые мощи, реликвия, и только в глазницах лихорадочно сверкали, полыхали два огонька, казалось, что они еще раз вспыхнут и уж тогда погаснут навсегда. Сцепив руки на краю кровати и прижавшись к ним лбом, как делают перед алтарем, Винцас глухо произнес свою вторую присягу: