Немой свидетель (сборник) - [10]

- Только я вас не предупредил. Он того, двигаться не может. Результат контузии. Афганистан. Вы идите, а я вас покину, дел больно много.

Девушки в нерешительности остановились у двери.

- Раз уж пришли, войдем! - решительно сказал Джейн и постучала.

- Войдите, - раздался тихий голос, и девушки робко вошли в удивительную комнату. Они как будто попали в музей, на выставку, посвященную Японии. Фотографии из журнала "Япония" украшали все стены, вокруг висели причудливо разукрашенные веера, экзотические птицы, с любовью сделанные из дерева, несколько бонзай и много-много книг в цветных ярких обложках. И за всем этим сложно было сразу разглядеть хозяина, молчаливо сидящего в инвалидной коляске.

- Проходите, пожалуйста, я вам очень рад. У меня редко бывают гости, голос хозяина звучал мягко и приятно. Сразу бросалось в глаза его восточное происхождение, но форма носа говорила о том, что он наполовину русский.

- Нам очень неудобно, - смутилась Рейко.

- Ничего страшного, я действительно очень рад, - и молодой человек внимательно посмотрел на Рейко. На вид ему было лет 35.

- Как вас зовут? - полюбопытствовала Марина.

- Все зовут меня просто Япончик. Я уже отвык от своего настоящего имени. Мне даже прозвище стало нравиться.

- А что у вас...- Джейн запнулась.

- Афганистан. Осколок снаряда, перелом позвоночника. Паралич нижних конечностей. Бегать больше не доведется, - мрачно пошутил он.

- А как вы здесь оказались?

- Длинная и скучная история.

- Можете не рассказывать, - потупилась Рейко.

- Здесь нет никаких секретов. Отец во время войны попал в плен. Он из Осаки. Мостил дороги в Сибири. Там и познакомился с моей матерью. Эта была самая романтическая история, какую только сможет придумать природа. Они любили друг друга беззаветно и нежно. А потом...

- Что потом?

- Когда родился я, это было в 55-м, примерно через месяц после моего рождения, отец возвращался после работы домой. Нужно было пройти небольшой участок лесом. В общем, домой он не вернулся. Кто-то выстрелил почти в упор. Мать поседела от горя. Ее больше ничего не удерживало там. Похоронив отца, она вернулась в Задумчивый Мох, деревню, где она родилась и выросла, и где жили ее родители. Но она уже не видела никакого смысла в жизни. Скоротечная чахотка, и я остался один.

- Какой ужас, - пробормотала Рейко.

- Бедненький, - прошептала Джейн и отвернулась.

- А потом уже совсем просто. Меня призвали в Афганистан. Остальное вы уже знаете. С тех пор я очень много думал об отце. Мне кажется, что я люблю его сейчас больше даже, чем мог бы любить в детстве. Мать мне рассказывала, что отец часто любил повторять: "Ты знаешь, Мария, как я хочу еще раз побывать на Фудзи. Вроде, ничего особенного, а что-то очень важное. Если мне когда-нибудь удастся вернуться, я сразу же взойду на Фудзи. Тогда моя жизнь обретет смысл, и я обрету покой. Только бы дожить до этого". Но судьба распорядилась иначе. Мне кажется, что мечта отца стала и моей мечтой. Я никогда не был в Японии и знаю, что уже никогда не буду, но я могу мечтать. Для меня мечтать - это значит жить. Каждую ночь я вижу один и тот же сон - я стою на вершине Фудзи, рядом со мной отец, мы смотрим вниз, и к нам медленно поднимается наша мать. Мне даже становится страшно, что если вдруг моя мечта осуществится, мне незачем будет больше жить.

Рейко плакала. Даже Джейн незаметно утерла глаза. Марина уставилась в одну точку.

- Простите, я не хотел вас так огорчать.

- Вы обязательно, обязательно попадете в Японию и обязательно окажетесь на вершине Фудзи. Мечты должны сбываться. Иначе это не мечты, а иллюзии, - и Рейко со слезами выбежала из дома.

- Рейко, подожди, куда ты, - и девушки бросились за ней.

Япончик грустно смотрел им вслед. Глаза его странно светились.

Марина и Джейн нагнали Рейко у реки. Она рыдала.

- Я стала совсем другой. За эти два дня я так изменилась, что уже никогда не буду прежней. Я люблю этого человека. Я обязательно помогу ему. Я хочу это сделать немедленно. Я не хочу здесь больше оставаться. Я скоро сюда вернусь и заберу его с собой.

- Рейко, милая, успокойся. Давай сначала попрощаемся с Катей, Колей, Авгием Филипповичем...

- Нет, если хотите, оставайтесь, я сама доберусь до города.

- Мы не можем тебя оставить одну. Поехали. Они молча сидели на пароме. Паромщик неторопливо курил трубку.

Деревня медленно исчезала вдали. Рейко плакала безмолвно.

- Как же его все-таки зовут? Ведь мы только прозвище знаем. Япончик, да Япончик.

- Миша его зовут,- паромщик вынул трубку изо рта. - И никакой он не японец, а тувинец.

Девушки замерли. Рейко смертельно побледнела.

- Его контузило в Афганистане в голову. Долго не мог прийти в себя, а когда очнулся, уже ничего не соображал. Полная каша в голове. Решил, что он японец, сочинил какую-то идиотскую историю про отца-японца. А отец его жив-живехонек, сидит в той же деревне. Вон видите вдалеке маленький желтый домик. Тувинец он, а никакой не японец. Водку трескает, будьте нате. Вся деревня делает вид, что все правда, чтобы не расстраивать человека, инвалид все-таки.

Паром причалил к берегу. Рейко, шатаясь, выбралась на берег. Ее подхватили под руки подруги.