Немой Онегин - [69]
Но простите, разве с Таней в набитой банками варенья кибитке ехал Пушкин? Нет, это он отвлёкся. Описывая приближение Татьяны к Москве, он вдруг вспомнил ослепительный момент своей жизни — возвращение из ссылки.
Далее — подъём и пафос:
Так и ждёшь, что Автор запоёт:
Далее — вершина патриотизма:
Господи, при чём тут Бонапарт? Деревенскую девчонку везут в Москву вместе с банками варенья; цель бытовая: замуж выдать как-нибудь. Ну и при чём война 1812 года?
И вдруг — какие-то ухабы, бабы, огороды… Типично для Пушкина — кубарем вниз:
Пушкина заносит. Внезапные мысли, ассоциации, воспоминания. От великих событий 1812 года — к лачужкам и бухарцам. Такое внезапное падение с торжественных высот, конечно, вызывало смех. Но не у всех. Кто-то приходил в ярость. Митрополит Филарет пожаловался императору Николаю I на непочтительных птиц. Мол, прикажите, чтоб неблагонадёжный поэт прогнал галок (оскорбляющих чувства верующих, ибо, сидя на церковных крестах, галки гадят, естественно, на купола). Почему Николай в тот раз не пошёл навстречу Филарету — трудно сказать; может быть, оставил про запас. Это свойственно некоторым царям: холодная запасливая ненависть, холодная неторопливая мстительность. Мстительный владыка не спешит — он же чувствует себя бессмертным.
Но, конечно, «Онегин» более дневник, чем мемуары. Дневник с сокровенными сердечными тайнами…
Часть ХV
Элегия
ХLV. Умалчиваю, очувствуйся!
Писал долго, но это дело творческое. Случалось, ждал вдохновенья (хотя количество и качество созданного за 8 лет параллельно с ЕО — показывают яснее ясного, что муза у Пушкина дневала и ночевала).
Но печатание книжки вовсе не требует вдохновения.
Если долгие годы сочинительства можно хоть как-то объяснить, то проволочки с публикацией необъяснимы. И какие адские проволочки!
Вот таблица. Слева дата окончания главы. В центре дата выхода в свет. Справа — сколько времени готовый текст пролежал до публикации. Смотришь и не веришь глазам.
Когда печатал Первую главу, Вторая и Третья были уже готовы. Мог издать их одной книжкой, мог — раз в месяц. Но год? но три?! Это необъяснимо.
Задержка всегда имеет причины. Обычных две: либо автор не успел, либо цензура не пропустила.
Примеров авторских опозданий тьма. Достоевский вечно не успевал к сроку, Чехов держал в жутком напряжении Художественный театр.
Чехов — Немировичу-Данченко
24 ноября 1899. Ялта
Будущий сезон пройдёт без моей пьесы — это уже решено.
Немирович-Данченко — Чехову
28 ноября 1899. Москва
Воскресенье. Утро. Меня очень взволновала твоя фраза, что будущий сезон пройдёт без твоей пьесы. Это, Антон Павлович, невозможно!! — Я тебе говорю — театр без одного из китов закачается. Ты должен написать, должен, должен!! Если гонорар не удовлетворяет тебя (извини, пожалуйста, что резко перевожу на это), мы его увеличим.
Если солидный Владимир Иванович Немирович-Данченко к обычной дате письма вдруг добавляет «Воскресенье. Утро», если ставит двойные восклицательные знаки и трижды подряд пишет «должен» — значит, только что с утренней почтой получил из Ялты ужасный отказ, руки у него затряслись, кофе пролил… Что он кричал — не знаем; матерно писать не стал, зато не удержался грубо про деньги: говори, сколько тебе надо?
Чехов — Немировичу-Данченко
3 декабря 1899. Ялта
Ты хочешь, чтобы к будущему сезону пьеса была непременно. Но если не напишется? Я, конечно, попробую, но не ручаюсь и обещать ничего не буду.
Главы «Онегина», однако, давно готовы — значит, творческая причина задержек отпадает.
…Цензурные объятия куда крепче. «Бориса Годунова» разрешили напечатать спустя 6 лет после написания (на сцену допустили через 40). И это не рекорд. Вроде бы невинный стишок«Свободы сеятель пустынный» 43 года лежал в ожидании печати…
Но к «Онегину» цензура была снисходительна, не тормозила. В чём же причина задержек? Ведь своевременный выход очередной части очень важен: и для автора (которому всегда не терпится осчастливить мир), и для успеха у публики. Она ждёт обещанного, а не получив, начинает злиться, а потом… потом увлекается другим — разве нечего читать? полки магазинов всегда полны.
Вот что писал вдумчивый Юрий Карякин о журнальных публикациях вообще и о «Бесах» Достоевского в частности:
Первая журнальная публикация романа «с продолжением» имеет своё огромное преимущество, свое особое обаяние. Читатель настраивается на определенный ритм, вовлекается в него, живёт в нём и как бы сам — своим ожиданием — взвинчивает его. Между писателем и читателем надолго, иногда на год-два, возникает какое-то особое поле, особая атмосфера, какое-то более непосредственное взаимодействие, чем в случае издания книги. Достоевский прекрасно сознавал всё это, дорожил этим и придавал первой журнальной публикации своих романов (ритму, порядку, даже паузам) значение чрезвычайное, значение некоего «действа», некоей «мистерии».
