Немой набат. Книга третья - [3]

Впрочем, не забывал Аркадий и мудрых подсказок Гурвина, который среди прочего посоветовал освоить несколько сугубо американских тем, чтобы жонглировать ими за столом и сойти за своего парня. Бен даже преподал Аркадию урок рок-н-ролла, разумеется теоретический: надо отличать нэшвиллский рок от дейтройтского, а тот — от рока Западного побережья. «Если ты в беседе мимоходом пробросишь свои познания, то сразу повысишь к себе доверие, — учил Бен, — особо это ценят в протестантских городках провинции, на них и ссылайся. Тонкий способ дать понять, что ты бывал в глубинке Америки».

Пожалуй, лишь однажды Подлевскому назначил встречу человек, который, по словам Бена, серьезно интересуется Россией и приглашает его пообедать в ресторане «Я и моя Маша». «Только не перепутай! На тридцатой улице, в Нью-Йорке несколько таких ресторанов. Сеть...»

Когда Аркадий нашел это заведение, поразившее его торжеством псевдорусского китча, и назвал себя на стойке, ему указали столик в дальнем углу шумного зала. Навстречу поднялся человек крупного калибра в дорогом сером костюме, явно пошитом на заказ, безупречного кроя, он сидел на нем как влитой, «лайковой перчаткой», ни морщинки; казалось, этот человек сделан из нержавеющей стали. Своей статью мужчина напоминал тренированного морпеха, готового к высадке. По привычке Аркадий бросил взгляд на обувь — темно-синие туфли Джонн Лоб авангардной марки, на двух застежках. Незнакомец кратко представился:

— Гарри Ротворн, широкий бизнес.

Сделав заказ, он попросил Подлевского сказать несколько слов о себе. Потом перешел к делу:

— Гурвин рекомендовал вас как опытного гида по российским деловым просторам, думаю, об этом мы с вами основательно поговорим как бы позднее. А сейчас мне хотелось бы вас кое о чем как бы порасспросить. — Он к месту и не к месту пересыпал речь словечками «как бы», что свидетельствовало о его гарвардском происхождении. Да и галстук на нем был культово гарвардский: темно-красный с желтыми крапинками из мелких надписей «Ин вино веритас» — истина в вине.

Аркадий кивнул. Он был готов к любым вопросам.

Но только не к тому, который услышал.

— Сравнительно недавно Совбез ООН голосовал резолюцию, как бы осуждающую сталинизм. Скажите, друг мой, почему Россия воздержалась, а Китай наложил вето? — Гарри говорил спокойно, ритмично, словно в блюзовой гамме.

Подлевский оторопел от неожиданности. Но природная смётка и на сей раз не подвела. Не зная, что ответить, он мгновенно решил идти в обход:

— Что «почему»? Почему Россия или почему Китай?

— И то и другое.

— Но все-таки вас интересует Россия или Китай?

— Меня интересует Россия на фоне Китая. В газетах пишут, что нам необходимо сокрушить Россию не военным способом до того, как начнется неизбежная война с Китаем. И я хочу понять, зачем, в отличие от китайцев, вы как бы дергаете за усы Сталина. — Усмехнулся. — Ведь Путин, насколько мне известно, тоже лучший друг физкультурников.

На сей раз Подлевский уже не смог скрыть удивление и вылупил глаза. Гарри с прежней ухмылкой разъяснил:

— По телевидению изредка дают нарезку старой советской хроники. И кто-то из местных русских разглядел большой транспарант с надписью «Сталин — лучший друг физкультурников». Путин тоже увлекается спортом. Этот мем стал анекдотом.

Аркадий вежливо улыбнулся, но счел за благо сползти со сталинской темы. Спросил:

— А вы были в Китае?

— У меня там бизнес. Но в третьей декаде двадцать первого века я хотел бы расширить его на Россию. Поэтому полезно понять различия.

Беседа вошла в знакомое русло, и Аркадий, уже поднаторевший по части самопрезентаций и саморекламы, принялся объяснять Большому Гарри особенности бизнес-охоты в России. Он умел увлечь собеседников своим красноречием, и Ротворн постепенно втянулся в деловой разговор. Видимо, он действительно задумывался о бизнесе в России, ибо вопросы пошли прицельные:

— По правилам ВТО ограничения на вывоз капитала запрещены. Не намерены ли вы покинуть ВТО?

— Простите, Гарри, ВТО, как известно, своими санкциями разрушает Америка. Вопрос не к нам, а к вам.

Но оказалось, Ротворн просто прощупывает его.

— Извините, я, кажется, оговорился, — деликатно указал он Подлевскому на промах. — Ограничения на вывоз капиталов запрещает вводить МВФ... Но не в этом суть. Следующий вопрос я хотел бы начать с известной шутки. Надеюсь, это действительно шутка.

Американец опять слегка усмехнулся:

— Кто-то из знаменитостей сказал, что хуже войны с англосаксами может быть только дружба с ними. — Похоже, он намекал на российско-американский банкет девяностых годов. — Но скажите, друг мой, насколько прочна власть Путина? У нас пишут, что он гораздо больше опасается своих сторонников, чем врагов.

Подлевский решил отделаться шуткой:

— Кажется, Рокфеллер однажды задал одному из соотечественников сакраментальный вопрос: «Вы что, верите газетам?» Уж он-то знал, чего стоит печатное слово.

Гарри оценивающим взглядом скользнул по лицу Подлевского, но не ответил, лишь слегка улыбнулся. Это означало, что тема о Путине остается «на столе».

— Вы помните, Дэн Сяопин, начиная реформы, сказал, что не надо кичиться достижениями, лучше дождаться удобного момента, чтобы вдруг предъявить миру успехи Китая. Именно так у них и произошло. А что на этот счет думает Путин?