Немного света твоего - [36]

Фамилия «Серафимов» показалась Громову знакомой, кажется, он видел её на днях, проверяя документацию по Центру Ромельского. Нужно будет уточнить.

Выезжая с парковки, Денис увидел знакомый коричневый BMW. Не поленился подъехать ближе и убедиться, что перед ним действительно автомобиль Даниила Ромельского. Интересное совпадение! И что же понадобилось здесь знаменитому писателю? Уж не очередная ли Голубянка?

— Горячо! — возбуждённо щёлкнул пальцами Громов, чувствуя знакомый прилив азарта. Он набрал номер детектива, которому утром поручил слежку за «спасителем бомжей». — Привет, Коля! Как дела? «Пасёшь» моего человечка?

— Да, — хмуро и коротко бросил детектив явно недовольный насильно навязанной бесплатной сверхурочкой.

— Отлично, обрати особое внимание на его покупки. После отчитаешься.

— В смысле? — не понял Николай. — Какие покупки? Он третий час в своём Центре торчит. Если ты о посещении интернет-магазинов, то здесь я — пас!

Теперь недоумевал следователь.

— Какой, на хрен Центр! — возмутился он. — Его машина сейчас стоит перед гипермаркетом! Ты что упустил объект?! Коленька, да я тебя…

— Никого я не упустил! — огрызнулся детектив. — Тип с фотографии сейчас сидит в своём офисе, а на его машине уехал другой человек.

Вот так поворот! А ведь Ромельский уверял, что BMW никто кроме него не водит.

— Какой человек?

— Не знаю, но он был в одежде священника.

Громов потёр переносицу и вспомнил — в списках сотрудников Центра числился настоятель часовни отец Александр Серафимов. А среди коллекционеров, увлекающихся бабочками фигурировал некий Леонид Серафимов. Вот почему фамилия показалась знакомой. Ещё одно совпадение! Однофамильцы или родственники? И почему священник рассекает по городу на чужом авто? Придётся снова пообщаться с Ромельским.

* * *

Встречу Громов решил не откладывать и уже через сорок минут сидел в знакомом кабинете писателя. Тот больше не лучился дружелюбием, держался отстранённо, но вежливо и тактично. Услышав вопрос, Ромельский искренне удивился и выдохнул с заметным облегчением, словно вместо безобидной беседы ждал очередной попытки повесить на него обвинение в похищении Ульяны Ремезовой и Нины Файль.

Следователь сделал бы это с удовольствием, да только весомых улик пока не имелось, а раздувать поднявшуюся в прессе шумиху ещё больше совсем не хотелось.

— Вы говорили, никто другой за руль BMW не садится. Обманули следствие, получается? — мрачно уточнил Денис, не дождавшись ответа на первый вопрос.

— Нет. Просто автомобиль отца Александра в ремонте, а для завтрашнего занятия воскресной школы ему нужно было срочно кое-что закупить, вот я и дал ключи. Сам не смог поехать: утром выпил с другом немного шампанского. Сами понимаете, за руль теперь нельзя, — покаялся писатель.

— То есть раньше он на вашем автомобиле не ездил?

После секундного замешательства благотворитель неохотно признался:

— Ездил пару раз. У него старенькая восьмёрка — часто ломается.

Денис задумался. У самого Ромельского на дни похищений имелось алиби, но это следователя не смущало. Когда у человека есть деньги — любое, даже самое грязное дельце можно провернуть без личного участия. Чужими руками. Даже если они прячутся под сутаной. Возможно, следить нужно вовсе не за «добрым самаритянином».

— Когда именно вы давали ему ключи? Постарайтесь вспомнить точно.

Если они соучастники великий благодетель, разумеется, не признается.

Ромельский удивлённо округлил глаза.

— Понятия не имею. Это было всего пару раз. А почему вы спрашиваете? Стоп! Вы же не думаете, что он мог… Нет! Поверьте, я очень хорошо знаю отца Александра, он просто не способен причинить кому-то боль!

— Поверить вам после очередного факта лжесвидетельства? — пренебрежительно хмыкнул Денис. — Как давно вы знаете Серафимова?

— С детства. Жили рядом. Их дом стоял напротив: там, где сейчас новостройка. Мы были дружны и часто играли вместе: я, Надя, Александр, Таня и Леонид.

Громов зацепился за знакомое имя и осторожно поинтересовался:

— Значит, Леонид Серафимов это…

— Родной брат Александра, — кивнул писатель. — Он довольно известный художник. Вы видели его картины?

— Э… да, видел, впечатляют, — солгал Денис.

Следователь рассчитывал, что став менее официальной, беседа скорее перейдёт в нужное русло, так и вышло.

— Талантище правда? Весь в отца. Это ведь в их доме, вернее в мастерской Макара Серафимова, я впервые узнал о «свете», — глядя куда-то в окно, тихо признался Даниил. — Кажется, это было целую вечность назад, а на самом деле прошло только двадцать шесть лет.

Громов затаил дыхание, пытаясь просчитать, что таит полученная информация — специально подброшенную писателем наживку-пустышку или нечто большее?

— И кто же рассказал вам о «свете»?

— Отец Александра и Леонида… в своих картинах. Это была невероятная по эмоциональности серия! Называлась она «Когда погаснет свет».

Ромельский оживился и слегка разволновался, погрузившись в воспоминания, а в его голосе сквозило неприкрытое восхищение:

— Представьте себе десятки изображений одного и того же человека с разницей в несколько лет. Сам человек практически не менялся, трансформировались только взгляд и выражение лица: подробный путь от детского восторга до полного крушения надежд и глубочайшей депрессии. Он рисовал так своих знакомых, родственников, даже жену и детей!