Немного солнца для Скарлетт - [43]

Однажды Летти проснулась ночью и испугалась. Она лежала в своей квартирке, недалеко шумели бульвары и ухали туристические автобусы, говорливо растекались по улицам их пассажиры. В этом районе жизнь гудела и днем и ночью. Впрочем, ночью добавлялась подгулявшая молодежь. Место, где жила она в то время, было не самым спокойным. Она привыкла к ночным звукам и вовсе не беспокоилась по этому поводу. Она думала о Дике. Сейчас, ночью, ей показалось, что любая случайность, которыми так богата жизнь, может перевернуть, переиначить все, что они уже имели. Еще она думала о том, что такие отношения – на расстоянии, издалека – могут длиться бесконечно долго, но ничем не закончатся. И Летти стало страшно. Как она уснула в ту ночь, Летти не помнила, только рано утром она уже поднималась по трапу самолета, который отправлялся в Штаты.

Когда Летти появилась в театре, а она прилетела к началу репетиций – расписание Дика Летти знала, как «Отче наш», – Дик был на сцене. Он был один. То ли опаздывали остальные актеры, то ли это была его сцена, но Летти из темного зала, в который она вошла совершенно бесшумно, увидела красивого и абсолютно несчастного мужчину.

– Дик! – позвала она его негромко, и он, всматриваясь в темный зал, вдруг изменился. Он понял, что это она. Что она прилетела, словно почувствовала его тоску и откликнулась на нее.

– Летти, ты здесь?! Ты опередила меня, я сегодня собирался лететь к тебе.

– У тебя спектакль сегодня, – улыбаясь, напомнила ему Летти.

– Черт с ним, – ответил Дик.

– Если черт с ним – поехали на наше место? – попросила Летти.

– Поехали, – тотчас же ответил Дик.

Пять сосен и куст можжевельника. Пять сосен и куст можжевельника на невысокой дюне. Пять сосен росли здесь давно, и, скорее всего, их никто никогда и не сажал. Они были взращены ветром, песком, солнцем и нечастыми, но сильными дождями. Куст можжевельника посадил, вероятнее всего, человек, но зачем надо было высаживать его здесь, в этом уединенном месте, вблизи океанского побережья, никому не известно. Летти и Дик приезжали сюда часто – здесь было мало людей даже в выходные. Здесь было тихо. Здесь слышался шум волн, и здесь казалось, что солнце никогда не исчезнет с темно-синего небосклона.

– Знаешь, я ничего так не люблю, как солнце. Понимаешь, бывает приятный уютный дождь. Хорошо осенью – грустно и спокойно. Весна – словно лихорадка. Но мне, если честно, все равно. Мне главное, чтобы было солнце. Тогда любое настроение превратится в хорошее. – Летти так ласково жмурилась солнцу, что Дик рассмеялся. Летти и солнце очень хорошо сочетались – они подходили друг другу.

– А ты заметила, здесь всегда солнечно? – Он обвел взглядом берег.

Две мамаши с малышами, старик с газетой, несколько подростков с волейбольным мячом, и больше никого. Только эти пять сосен, можжевельник-недоросток и солнце. Его так много было, что казалось, оно не светило, а разлилось по берегу.

– Вот бы жить в таком месте! – Летти мечтательно вздохнула.

– Здорово было бы, – согласился Дик.

В этот день они пробыли там почти до вечера. Они плавали, загорали, перекусили сэндвичами. Потом Летти заснула, а когда проснулась, обнаружила, что Дик накрыл ее своей футболкой, а то кожа обгорела бы еще сильнее.

– Ох, вот теперь ночью болеть будет! – посетовала она, показывая на красные пятна.

– Прости, я недоглядел. Мне казалось, что ты вся укрыта. Ну-ка, собирайся быстрее, может, успеем еще мазь купить в аптеке.

Они вскочили, быстро сложили вещи и пошли к машине. Только против обыкновения пошли не мимо пяти сосен, а чуть левее, чтобы путь был короче, и когда Летти поднялась на маленькую дюну, в глаза ей ударила вспышка света.

– Ой, что это? – Она зажмурилась, а потом вскрикнула: – Дик, смотри, стеклянный дом!

Дик посмотрел, куда она указывала, и увидел его. Он увидел дом, который словно прозрачный куб высился над берегом и казался чем-то фантастическим.

– Пойдем посмотрим? – Летти потерла глаз.

– А как же твои ожоги?

– Ах, потом, Дик, ничего не будет. Пойдем посмотрим дом!

И они пошли. Белый песок под их ногами из обжигающего превращался в ледяной – так бывает, когда наступаешь на него, а потом песчинки просачиваются между пальцами, и ты вдруг чуть-чуть проваливаешься в холодный, скрытый от солнца слой. От этого ощущения – будто тонешь в зыбком песке – создавалось чувство невероятной свободы. Летти сказала об этом Дику и добавила:

– Это ужасно смешно и наивно – говорить о свободе и голых пятках на песке.

– Ничего подобного – это совсем не смешно. Это правильно. Не важно, перебираешь ли ты песок пальцами, утопаешь ли в нем, бредешь по кромке воды или лежишь на солнце, закрыв глаза, – ты всегда растворяешься в этом мире. Ты ближе к нему как никогда, а это и дает ощущение пространства и свободы. Понимаешь, ты не скован домами, улицей, дорогами. Ты – в пространстве, которое можешь пощупать, потрогать!

Тем временем они подошли к дому. Вблизи он казался еще более странным – высокий фундамент, обложенный крупным камнем, врастал в песок. Фундамент добавлял роста строению, само оно было плоским, развернутым на дюне. Летти увидела, что только совсем небольшая часть дома скрыта от глаз и традиционно выложена из красного кирпича, остальные же три стены были прозрачными. Они были из толстого прочного стекла без всяких оттенков. Дом был огорожен низкой оградой, Летти понимала, что это кажущаяся доступность – подойди они ближе, наверняка сработают датчики и приедет охрана.