В конце концов, пока мне не подсовывали всякие камни для вступительных испытаний, никаких казусов с моей силой замечено не было. Она всегда ощущалась ровным, спокойным теплом — будто огонек свечи. Я могла потушить его пальцами или позволить разгореться, плавя воск и озаряя все вокруг рыжими сполохами. Но бояться свечек мне и в голову не приходило.
Так с чего это должно было измениться после зачисления в университет? Из-за соломенных крыш? Промокнуть и заболеть я опасалась больше…
Зал накопителей охотно предоставил новую пищу моим опасениям. От прочих построек его отделяло поле для спортивных мероприятий и внушительный забор — каменный и высокий, такой основательный, что поначалу я приняла его за наружную стену, опоясывающую весь замок. Потом из-за забора показалась крыша приземистой постройки и развеяла все иллюзии, но куда больше меня поразила клумба с роскошными белыми розами.
Нигде в замке мне не попадались на глаза цветы. Эджин всеми силами демонстрировал, что здесь бал правят практичность, благоразумие и рациональность. Розы в концепцию вписывались из рук вон плохо, как и карабкающаяся по стенам постройки бугенвиллея — насыщенно-фиолетовая, такая яркая, будто ее специально подбирали, чтобы оттенить суровую серость камня.
— Не удивляйтесь, — посоветовал профессор Биант и галантно подал мне руку, чтобы помочь спуститься со ступенек, ведущих от спортивной площадки к цветочному садику за забором. — С магами земли тоже случаются досадные инциденты, и им тоже нужно куда-то сбрасывать излишки силы. Цветы в этом плане гораздо предпочтительнее почвы под ногами или, тем более, каменных стен. К счастью, абсолютное большинство магов оказывается вовсе не способно на работу с камнем, не то основателям университета пришлось бы преизрядно поломать голову над строительными материалами.
Я послушно улыбнулась в ответ на шутку.
— Значит, маги земли зал накопителей не используют?
— За исключением пары-тройки человек в десятилетие — нет, — подтвердил профессор Биант и придержал для меня дверь.
Из помещения пахнуло влажным жаром, будто из хорошо растопленной бани. Я почти ощутила, как волосы закручиваются в небрежные кудряшки, и невольно отступила на полшага назад.
Сопровождение профессоров в бани в мои планы на ближайшее будущее не входило. Что бы они там себе не понапридумывали про бесконтрольный дар!
— Вам подчиняется стихия огня, миз Доро. А Эджин нуждается в тепле зимой, в жаре для кухонных печей каждое утро и в горячей воде — практически ежеминутно. Все студенты, не прошедшие тест на владение собственной силой, помогают университету тем, что сбрасывают свою силу, так сказать, в общий котел. Ванная на вашем этаже работает благодаря магам воды, в столовой круглый год есть свежие овощи и фрукты благодаря магам земли, а в аудиториях никогда не бывает душно благодаря магам воздуха. Студенты избавляются от излишков силы и одновременно тренируют те навыки, которые пригодятся за стенами университета.
— Значит… — я не сдержала вздох облегчения, но быстро спохватилась. — Мне нужно просто что-то нагреть?
— Я покажу, — кивнул профессор Биант, терпеливо придерживая дверь.
Я поблагодарила его и переступила порог, опасливо подобрав юбки.
Внутри было жарко и светло. Огонь пылал в застеклённых лампах под потолком и в длинном ряду раскаленных печей у дальней стены. Сложное переплетение труб и каких-то железных коробов превращали печи в какое-то металлическое чудовище с сотней щупалец. Открытые устья пылали, как вечно голодная пасть, и я, донельзя впечатленная этим зрелищем, не сразу обратила внимание на десяток мраморных скамей по бокам от входа. Перед каждой скамьей возвышались четыре постамента с выгравированным знаком на поверхности.
— Присаживайтесь, миз Доро.
Я сглотнула, послушно устроилась на ближайшей скамье и тут же подалась вперед, рассматривая знаки на постаментах.
Кто-то не поленился не только пометить каждый одной из четырёх стихий, но ещё и выгравировать отпечатки ладоней по бокам — видимо, на случай, если растяпа-студент позабудет, что от него требуется.
— Принцип тот же, что и у измерителей дара, — подсказал профессор Биант. — Кладите ладони и не сопротивляйтесь. Накопители все сделают сами.
В памяти ещё было слишком свежо воспоминание о том, что стало с измерителем дара, и я с сомнением оглянулась.
— Мне не хотелось бы доставить ещё больше беспокойства, но…
Профессор Биант понимающе усмехнулся.
— Не беспокойтесь, расплавить накопитель ещё никому не удавалось. Для этого сперва придётся расплавить все печи у противоположной стены. Вот трубы, случалось, плавились от жара, — как-то неоптимистично припомнил он.
— Неужели? — ядовито переспросила я, но всё-таки послушно положила руки куда велено. — И кому же это удалось?
Из накопителя повеяло нестерпимым холодом. От неожиданности я ахнула и повернулась обратно к постаменту — аккурат к тому моменту, когда все печи разом полыхнули ярче, рассыпая искры по каменному полу. Мне пришлось зажмуриться, чтобы сберечь глаза, и от этого, должно быть, обострились все прочие чувства, — потому что профессор Биант ответил совсем тихо, но я все равно услышала.
