Немного грусти в похмельном менте - [31]

— Нелогично, Николай Потапыч, — потер лоб Молодец. — Если у них здесь, в нашей управе, казачок засланный имеется, зачем им Мудрика похищать и допрашивать? Они и так все прекрасно знать должны. А они его про поэтажный план кабинетов пытают…

— Не понимаешь?! — Дубов порывисто вскочил со стула и устремил на подчиненного горящий взгляд. — Да именно затем! Затем, чтобы бдительность нашу притупить! И от казачка этого своего внимание наше отвлечь! Якобы нету его! Ох, и хитры-ы…

— А зачем же он тогда документы крадет и на дверце сейфа кошку малюет?

— Тоже не понимаешь?!

— Нет, — покачал головой Молодец.

— Ну никакой у тебя оперативной смекалки, — вздохнул Дубов. — Да затем, чтобы еще больше нас запутать! Чтобы мы, понимаешь… разбираясь в этом, окончательно тут с ума сошли и вообще перестали что-нибудь соображать! Теперь тебе ясно? Ясно тебе, что они задумали?

— Ну… если так, то…

— Они хотят мозги нам до такой степени замотать, чтобы мы совершенно недееспособными стали, — продолжал развивать свою мысль подполковник Дубов. — И тогда им лафа! Мы тут сборищем клинических идиотов будем сидеть, а они дела свои черные безнаказанно творить! Кто их ловить будет? Если у всех у нас мозги набекрень сдвинутся? Согласен со мной?

— В этом смысле, да. Согласен.

— И вот поэтому, чтобы мне больше никакой пьянки на работе! И чтобы мне каждое утро ровно… в ноль-ноль! Чтобы мне каждый на своем рабочем месте… как штык из носу! Понятно?

— Так точно! — все встали и даже попытались вытянуться по стойке смирно, но это уже было явно лишним, потому что Забота пошатнулся и чуть не упал.

* * *

— И где же это можно использовать «в частности»? — продолжал любопытствовать Трофим Мышкин. — Вы собирались сказать, помните?

— Да, — внутренне решившись, кивнул Леонард Новодельский. — Я вам ее покажу.

— Ой… — прислушался к процессам, происходящим в собственном организме, Мышкин. — А мне вроде тоже в кабинку бы надо.

— Прошу вас, — Новодельский сделал широкий жест рукой. — Аппаратура включена.

— А вам? — посмотрел он на Лобова. — Еще… нет?

— Да вообще-то я бы тоже уже не против, — признался Виктор.

— Ну так и милости прошу. Чего тянуть-то?

— А как же разговор наш?

— А я ее на тележке прямо сюда подвезу. Я буду рассказывать, а вы из-за занавесочки смотреть. Если меня смущаетесь.

— Кого ее-то? — направился к кабинке Лобов.

— А сейчас увидите…

* * *

— Вот, пожалуйста! — торжественным голосом произнес Новодельцев.

Сидя на газовсасывающих агрегатах, оба оперативника и стажер одновременно приоткрыли края занавесок и выглянули из кабинок.

Посреди комнаты на небольшой тележке стоял чудовищных размеров фаллоимитатор. В длину (или в высоту?) он имел метра полтора, а в толщину (или в диаметре?) сантиметров тридцать.

Кроме того, в… корневой, скажем так, своей части к предмету были прилажены ракетные стабилизаторы.

— Вот она, красавица, — с любовью во взоре смотрел на предмет Новодельский.

— Что это?.. — судорожно сглотнув от изумления, тихо спросил Юрий Страхов.

— Принципиально новая модель ракетного вооружения нашей родины. Я понимаю, что кого-то может поразить и даже шокировать ее форма. Но, поверьте мне, результаты моих исследований исчерпывающе доказывают тот факт, что именно такая форма — а в особенности аэродинамические свойства боеголовки — позволяет этой модификации с максимально незначительным усилием преодолевать сопротивление окружающей среды. Будь это плотные слои атмосферы или водная среда. Да-да! Моя ракета будет и подводным оружием! Мощным и стремительным, как удар молнии! И не нужно ничего придумывать, изобретать велосипед. Природа сама уже изобрела идеальные формы. Их необходимо только разглядеть! Да-с! — Леонард Новодельский гордо подбоченился. — Ну, я надеюсь, вы понимаете, что это очень и очень уменьшенная модель. Но действующая.

— Хотите сказать, что он… то есть она… у вас уже летала? — не сводил вытаращенных глаз с изделия Мышкин.

— Нет. Необходимы были некоторые доработки в маршевом двигателе.

— А теперь? — вновь сглотнув, спросил Страхов.

— Теперь практически все готово. Так… кое-какая мелкая наладка. Но в принципе… мой газотурбинный двигатель прошел стендовые испытания и установлен на этой модели. Теперь необходимо подкопить горючего, и можно вывозить на полигон. В совершенстве конструкции я полностью уверен и не сомневаюсь, но… — так, из суеверных соображений, если угодно — все свои чертежи и расчеты передам в соответствующие ведомства только после успешного запуска.

— А в боеголовке у вас что? — поинтересовался Страхов. — Не взрывчатка?

— Да господь с вами! — отмахнулся Новодельский. — Откуда у меня взрывчатка? Я что, террорист? Там инертный наполнитель. Так… для балансировки в полете.

— Вот тебе и здрассьте… — уставясь на «боеголовку», только и смог тихонько вымолвить Лобов.

Выйдя из квартиры Леонарда Амбросиевича Новодельского, опера вместе со стажером спускались по лестнице. Навстречу им поднимался одетый в черкесскую бурку и мохнатую папаху мужчина с густыми черными усами, закрывавшими ровно половину лица. Повстречавшись с оперативниками, мужчина бдительно окинул их горящим взором, подкрутил ус и продолжил свое восхождение наверх.