Немного чьих-то чувств - [44]

он не предвидел.

– Ы-ы! – сказал Свин.

– Ы-ы! – сказал Клин.

– От это да! – сказали оба.

– Хо! – сказал Свин. – С жиру бесишься? Игрушка ему, видите ли! Стой, мы тебя счас разорвем.

– На кусочки, – сказал Клин.

– Во-от такие, – сказал Свин. – Мать родная не узнает.

Отцепив сердце от зубов, Пуффи сообщил, что он сирота.

Гориллы ответили, что это не важно, поскольку они имели в виду, что если бы мать была, она бы его не узнала. Беседа становилась сложноватой, но тут слово взял Дж. У.

– Ребятки, – сказал он, – чего вы взъелись? Обижаете мистера Проссера… Может жених целовать невесту, я вас спрашиваю?

Свин поглядел на Клина. Глаз у него практически не было, но Пуффи все же заметил в них ужас. Клин поглядел на Свина, и, если бы у него был лоб, его перерезали бы морщины, порожденные печалью.

– Ы! – сказал Свин. – Жених?

– Ы! – сказал Клин. – Невесту?

– Ну! – сказал Дж. – Правда, мистер Проссер?

Пуффи, позеленевший в самом начале беседы, поспешно кивнул. Дж. У. он не любил, но смог оценить его таланты. Да, быстро сообразил, ничего не попишешь. Я думаю, если бы Дж. У. попросил в этот миг десятку, П. безропотно бы ее отдал.

Миртл позвала всех к столу, и все ей безропотно подчинились.

Обедали молча. Легкой беседе мешает разбитое сердце, а Свин с Клином, то есть половина собравшихся, вообще превратились в гуляш. Мрачно подбирали они хлебом жирный соус, скорбно возили по тарелке раскрошенный рулет. После обеда вышли в садик. Дж. У. последовал за ними, чтобы присмотреть и утешить. Пуффи остался и закурил сигарету, ощущая то, что ощущал Даниил, когда, освободившись от львов, смог передохнуть.

Несмотря на тяжкое испытание, он был счастлив. Свин и Клин помирились, они покажут себя в Хаддерсфилде, все прочее – ерунда. Он вынул карандаш, записную книжку и стал подсчитывать прибыль, исходя из того, что хотя бы шесть первых рядов продадут по десятке.

За этим занятием и застал его Дж. У., немедленно заморозивший сад мечтаний.

– Дорогуша, – сказал он, – все пропало.

– Кхо? – спросил Пуффи. Он хотел спросить «Что», но проглотил сигарету.

– Про-па-ло, – повторил Дж. – Псу под хвост.

– В каком смысле? Они – как братья.

– Эт да, – согласился Дж. – Собираются в Африку. Там говорят, хоть правда есть. Бороться не могут. Этого самого нету, как его? Пороху. Свин говорит, не дам я бить себя в нос. Клин говорит, не дам прыгать на живот. Так и сказали: любовь нас, эт, очистила, и будем мы бродить по Африке. Так-то, дорогуша. Плохо дело.

Они посидели и помолчали. Вспомнив о десятке, отданной Фредди, Пуффи задрожал как вентилятор, но заметил, что Дж. У., судя по выражению лица, что-то придумал. И впрямь, через миг-другой тот поделился с ним мыслью.

– Одно хорошо, – сказал он, – хоть Миртл пристроена. Я ей лучшего мужа и не желаю, – он нежно улыбнулся. – Чего там, зови меня «дядя Джеймс».

Пуффи очень удивился.

– Вы считаете, – спросил он, – что я женюсь на вашей поганой племяннице?

– У меня поганых нет, – отвечал Дж. У. – Их три штуки, одна другой лучше. А Мири лучше всех. Ты что, на ней не женишься?

– Я ее длинной палкой не коснусь.

– Как же это? А мы помолвку объявили при двух свидетелях. – Дж. поджал губы. – Можно и в суд подать. И потом, ребятки обидятся. Опять захотят разорвать, эт, на кусочки. Надо бы их спросить. Эй, ребятки! Зайдите на минуточку, а?

На размышление Пуффи хватило тридцати секунд.

– Сколько?

Дж. удивился:

– Сколько? – Тут он просветлел. – А, ясно! Хотите Мири утешить, как настоящий джентльмен. Хвалю, хвалю. Сколько, значит? Да немало, она ж глаза выплачет.

– Сколько?

– Ну, тыщу.

– Тысячу!

– То есть две.

– Ладно, сейчас выпишу чек.

Быть может, вам кажется, что эта часть моей повести неправдоподобна. Но учтите, что гориллы уже входили в комнату, глазки их блестели, руки напоминали окорока, мускулы – железные гири. Мало того – в сознание Пуффи, словно пух одуванчика, залетела мысль.

Мысль состояла в том, что можно, уехав поскорее, с самого утра пойти в банк и опротестовать чек. Потратишь два пенни на марку, срочности ради, но это ничего.

Словом, чек он выписал, по просьбе Дж. У. – на предъявителя.

– Что ж, ребятки, – сказал тут же Дж., кладя добычу в карман, – пока. У меня дельце в городе.

– Я тоже еду, – сказал Пуффи. – Прямо сейчас. Пока, пока, пока.

Дж. У. удивленно взглянул на него:

– Минутку! Куда едете, в Лондон?

– Да.

– Прям счас?

– Да.

– А как же Мири? У нее завтра день рождения. Не-ет, вам ехать нельзя. Она сколько ждала, что вы ей, как проснетесь, подарите брильянтовую брошку, или что там у вас.

Пуффи хлопнул себя по лбу:

– Ах ты, забыл! С утра куплю.

– Я и сам куплю, вместо вас.

– Нет. Я должен выбрать.

– Ладно, – сказал Дж. У. – Подарите ей полевых цветочков. Главное – дух. Свин с Клином помогут их нарвать. Как, ребятки? Поможете?

Гориллы сказали, что будут только рады.

– День рождения, ребятки, – продолжал Дж. У., – это вам не фунт изюму.

– Ы, – отвечали гориллы.

– Значит, вы его не отпускайте.

Они обещали, что не отпустят. Дж. У. сообщил, что спешит, надо успеть на поезд. Пуффи хотел было выйти с ним и быстро юркнуть в машину, но руки тяжело опустились ему на плечи, и он, как бы лишившись костей, осел в кресло.