Немка. Повесть о незабытой юности - [19]
Наше домашнее хозяйство вели моя мать и Лисбет, которая, в основном, смотрела за детьми Тоней и Изой. Мама больше заботилась о корове и теленке. Теленка осенью предстояло сдать государству, и какое-то количество свежего молока тоже необходимо было сдать. Мать ежедневно относила свеженадоенное молоко на молоканку, пока не выполнит план. Кроме того, были еще дети Марии, которые души не чаяли в бабушке Синэ, и она просто не могла не оказывать им какую-нибудь помощь, тем более что Мария сама была весьма некрепкого здоровья. Она очень плохо видела и с трудом могла ходить. Наша мать объясняла это, во-первых, её первыми родами, когда она в 20-тилетнем возрасте родила тройню без всякой врачебной помощи. В течение 2-х – 3-х недель дети умерли. Кроме того, пришлось Марии во время революционных лет еще совсем юной девочкой выполнять физически тяжелые работы. Но она и после трудного времени не проявила желания учиться, чтобы получить какую-то специальность. Когда ей исполнилось 19, она вышла замуж. Теперь имела четверых хороших здоровых детей. Элла же училась в Киеве и стала портнихой. Это и послужило основанием того, что вскоре после нашего прибытия в колхоз Свердлова была создана швейная мастерская. Заведующей этой мастерской была назначена Элла. Для мастерской выделили небольшой домик прямо на колхозном дворе, Элле поручили самой себе подобрать помощниц-швей. Кто-то предложил ей двух русских женщин, которых она и стала обучать швейному делу, а третью швею Элла выбрала сама – нашу сестру Марию. Хотя у неё было очень плохое зрение и шить она вовсе не умела, зато она принесла в мастерскую свою швейную ножную машину „Singer", которую ей купил отец к свадьбе, как приданое. У Эллы была такая же машина от отца, но Элла её оставила дома. Мария выполняла вспомогательные работы: она гладила, распарывала старые вещи и очищала швы от долголетней пыли-грязи.
Вторую швейную машину привез председатель колхоза товарищ Кондрик из районного центра Родино. Некоторые жители села имели в запасе еще отрезы или какие-то остатки различных тканей, из них шилась новая одежда. Элла получала заказы из райцентра Родино, но только с разрешения товарища Кондрика. Большей частью же, и в первую очередь, в швейную мастерскую принималась старая изношенная и грязная одежда жителей и членов нашего колхоза. Её перешивали, перелицовывали, чистили, иногда просто накладывали аккуратно заплату.
Эллина швейная машина осталась дома, потому как наша семья тоже нуждалась в пошиве или переделке одежды. И сестра моя научила меня шить. Мне было 13, когда я полностью сшила Эллой скроенные два платья для Маруси и Лили. С какой радостью я потом перешивала свои платья или мамину юбку на себя.
Первую зиму мы довольно хорошо пережили благодаря великодушной поддержке со стороны колхоза. Нас снабжали топливом в виде соломы и кизяка (сушеные брикеты из навоза с соломой). На питание мы получали понемногу зерна и растительного масла. И у нас оставались еще продукты, заготовленные в Мариентале: смалец, топленое масло, сушеные фрукты.
Школа наша отапливалась кизяком и дровами, которые, в основном, применялись для того, чтобы разжечь основное топливо.
С января 1942-го года обязали учащихся шестых и седьмых классов самим отапливать школу. К этому времени переоборудовали одну из классных комнат в военный кабинет, который надо было охранять. В ночные смены печи топили мы, как новобранцы. (В школьную программу были введены уроки военного дела, по правилам которого мы были новобранцами.)
При температуре воздуха ниже 35° занятия в школе не проводились. Было очень холодно, но я хотела идти в школу. „Мы же не знаем, сколько градусов ниже нуля, так я хоть узнаю, есть ли занятия или нет", подумала я. И мне было чем доказать этому леденящему морозу, что я его не боюсь. Я надела теплые, мамой связанные шерстяные чулки выше колен, новые толстые валенки, меховую овечью шапку на голову, теплые рукавицы, а поверх шапки мама завязала большой платок так, что осталась только щель для глаз. Мне очень нравилось такой укутанной идти по хрустящему снегу. В этот раз было настолько холодно, что ресницы и брови заледенели. В школе меня встретила у двери уборщица: „Ты что пришла? Мороз 40°. Марш домой!" Меня удивило только, что она знает сколько градусов. Откуда? Позднее выяснилось, что в сельсовете есть радио, телефон и даже термометр, который, однако, висел внутри у окна. Впрочем, старожилы нашего села определяли температуру без всякого термометра.
В марте дни стали намного длиннее. Солнце излучало всё больше света и тепла, и снежные сугробы, часто превышавшие крыши низких домов, постепенно растаяли. На холмах появлялись большие черные пятна, хотя на дне оврага лежал снег, сквозь который легко можно было попасть в глубокую лужу. Примитивно построенный мостик из сучьев и старых досок был нам защитой от промокания валенок, а потом и ботинок.
25-го марта ежегодно начинались весенние каникулы продолжительностью 8–9 дней. В эти дни очень интенсивно таял снег, становилось тепло и почти сухо. Теперь не нужны были валенки и теплая зимняя одежда. У меня же появилась другая проблема – я выросла. Мать моя выпустила подвороты на подолах всех моих платьев, отрезала на одном до половины рукава и удлинила этим совсем уже короткое платье. А я строчила на машинке. Из четырех пар обуви были мне две пары еще впору.
Первоначально это произведение было написано автором на немецком языке и издано в 2011 г. в Karl Dietz Verlag, Berlin под заглавием «In der Verbannung. Kindheit und Jugend einer Wolgadeutschen» (В изгнании. Детство и юность немки из Поволжья). Год спустя Л. Герман начала писать эту книгу на русском языке.Безмятежное детство на родине в селе Мариенталь. Затем село Степной Кучук, что на Алтае, которое стало вторым домом. Крайняя бедность, арест отца, которого она никогда больше не видела. Трагические события, тяжелые условия жизни, но юность остается юностью… И счастье пришло.
Встречи с произведениями подлинного искусства никогда не бывают скоропроходящими: все, что написано настоящим художником, приковывает наше воображение, мы удивляемся широте познаний писателя, глубине его понимания жизни.П. И. Мельников-Печерский принадлежит к числу таких писателей. В главных его произведениях господствует своеобразный тон простодушной непосредственности, заставляющий читателя самого догадываться о том, что же он хотел сказать, заставляющий думать и переживать.Мельников П. И. (Андрей Печерский)Полное собранiе сочинений.
Воспоминания участника обороны Зимнего дворца от большевиков во время октябрьского переворота 1917 г.
Михаил Александрович Бакунин — одна из самых сложных и противоречивых фигур русского и европейского революционного движения…В книге представлены иллюстрации.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
«Будь здоров, жмурик» – новая литературная работа и четвертая книга Евгения Гузеева. Это рассказ о смерти и жизни – именно в такой последовательности, поскольку события, описанные героем, пережившим смерть, вовсе не кончаются остановкой дыхания и сердца, а имеют продолжение в условиях иного мира – лишенного привычной материи. В этой книге смерть героя им самим и описана. Будучи человеком молодым и несколько циничным, автор условных записок иронично относится к «даме в черном балахоне» и, рассказывая о серьезных вещах, естественно, не может обойтись без черного юмора.
Переписка двух известных писателей Сергея Есина и Семена Резника началась в 2011 году и оборвалась внезапной смертью Сергея Есина в декабре 2017-го. Сергей Николаевич Есин, профессор и многолетний ректор Литературного института им. А. М. Горького, прозаик и литературовед, автор романов «Имитатор», «Гладиатор», «Марбург», «Маркиз», «Твербуль» и многих других художественных произведений, а также знаменитых «Дневников», издававшихся много лет отдельными томами-ежегодниками. Семен Ефимович Резник, писатель и историк, редактор серии ЖЗЛ, а после иммиграции в США — редактор и литературный сотрудник «Голоса Америки» и журнала «Америка», автор более двадцати книг.
В новую книгу Эрики Косачевской вошли «Ночь Патриарха» — роман-эссе, давший название книге, автобиографическая повесть «Осколки памяти» и рассказ «Мат», написанный в ироническом духе.
Остросюжетный роман «Тигр в стоге сена» имеет подзаголовок «Робин Гуд по-советски». Его главный герой – директор крупного предприятия – понимает, что система порочна, и вступает с ней в неравную борьбу.