Немка - [56]
Они говорили и говорили, я уже молчала, и меня больше всего злило повторяемое ими «девочка», и я уже ничего не понимала, нет, я не хотела больше понимать. Я же и сама знала это, и они были правы.
«Оставь парня в покое, девочка». Это было заключение их речи. Теперь я собралась с духом и более спокойно заявила: «Если бы вы оба не проявили такого нахальства, то не только Павел, ни один человек на свете не узнал бы, что я там написала». Я повернулась и хотела выйти, но они опередили меня и выбежали из избы, а я бросилась на свою койку. Раздробленная, и в то же время, в какой-то степени успокоенная.
Немного спустя я встала, подошла к столу, крепко сжала руки в кулаки, глаза устремила куда-то вверх и говорила про себя (а может, и шепотом): «Я клянусь, что этому парню, Павлу — никогда — никогда — не испорчу его будущего, даже если бы он когда-нибудь (что совсем невероятно) мне объяснился в любви — никогда я с ним не буду вместе. В этом я клянусь своей честью».
И никогда больше не пыталась я писать дневник. С сыном моей хозяйки больше не состоялось разговора, через 2–3 дня он уехал.
Еще до этой неприятной истории предложила мне Валентина Андреевна принять участие в одноактной инсценировке на тему «партизаны в Великой Отечественной войне». В пьесе были заняты 3–4 мужчины и одна женщина. Эта женская роль была без слов, она, как связистка в партизанском отряде, должна только внимательно слушать, запоминать и соответственно реагировать. Я хотела отказаться, но передумала: может, это единственная возможность попасть здесь на сцену, и согласилась. Теперь я хожу на репетиции. Павел тоже участвует — в главной роли. Представление состоялось в день Советской Армии, 23 февраля. Когда я после спектакля спустилась со сцены в зал, меня остановила незнакомая мне молодая и красивая женщина. Она так одобрительно отзывалась о моём исполнении бессловесной роли, что я, растерявшись, не нашлась, что ей ответить. В этот же вечер я узнала, что она участница войны, Валентина Малюк, недавно демобилизовавшаяся, и работает теперь в райкоме партии. И другие зрители: учителя и учащиеся — положительно отзывались о моей игре на сцене.
После спектакля, как всегда, раздвигались скамьи к двум стенам нашего зала и начинался танцевальный вечер. Розе хотелось остаться, и я, в общем-то, не рвалась домой. В моих больших старых, но свежеподшитых валенках танцевала я, как и многие другие, весь вечер, и больше всего — с Павлом. Каждый раз, как он меня приглашал, мне на память приходило, что я немка, которая может испортить его жизнь. Возможно, мне надо было бы его избегать и не приходить больше ни на какие мероприятия. А почему? Я и раньше не была намерена сблизиться с ним, хотя всегда радовалась его вниманию ко мне… Если бы я только не начала этот «дневник». Во всем я виновата, слишком много воображала… и не могла выбросить его из головы… Мне было хорошо о нём думать. Подобные мысли тревожили меня теперь постоянно. И я винила только себя. Вспомнился один из танцевальных вечеров, когда зал был переполнен, образовалась невероятная толкотня, нас толкали со всех сторон, и Павел притянул меня близко к себе, так что я почувствовала его губы на моём виске, а я его даже не попыталась оттолкнуть, наоборот, мне хотелось бы, чтобы это повторилось. Теперь же всему этому конец! Не допускать никакой слабости! Я поклялась… Клялась честью… И своё слово надо держать во что бы то ни стало — этому учил меня мой отец. Итак, никаких мыслей о нем не допускать и всегда помнить, что я немка.
Весенние каникулы начались, как обычно, 25 марта, когда снег уже заметно таял на солнце, в то время как ночью держались довольно крепкие морозы, от которых талая вода к утру замерзала. Рано утром в воскресенье мы пошли домой в Степной Кучук. Теперь нас было только трое. Нюре пришлось школу бросить — она была беременна. Остались мы втроем: Роза, Вера и я.
Интенсивное таяние снега привело нашу речку к половодью, дороги развезло, и я все каникулы провела дома. Даже Элла 2–3 дня не ходила на работу. Здесь, дома, я особенно прочувствовала, до какой степени постигла нас бедность. Недостаток во всём. На три спальных одеяла оставался один заплатанный пододеяльник, который стирался, так же как наволочки, всего 3–4 раза в год. Оставшиеся полотенца для рук и посуды выглядели неприятно-серыми. Один угол комнаты из-за недостатка тепла в помещении был зимой сверху донизу покрыт инеем. Спальные полати, стоявшие в этом углу, мы отодвинули, чтобы ночью не касаться снега. Обычно спала здесь мама или бабушка Лиза, или они обе. Теперь полати были еще отодвинуты, и я спала здесь, а они в передней за печкой. Солома на полу уже не менялась, утоптанная до предела, она уже не защищала от холода и от грязи. Все взрослые ели нашу скудную пищу из одной миски. Нищета, да и только. Всё, что можно было, уже променяли на продукты питания, остались только некоторые вещи в сундуке, которые Элла хотела сохранить для своих дочерей. Мое постельное белье в Родино было еще сносным. Пока я жила у моей тёти, стирала его Анна, а я помогала ей после школы полоскать и развешивать. Теперь же, у Федосьи Лаботко, я его ни разу еще не стирала. Мне не хватало моей тётушки. После случая с «дневником» я больше не хотела здесь жить и мечтала о перемене жительства после летних каникул, хотя я не имела никаких претензий к ней, к тому же, я жила у неё бесплатно.
Первоначально это произведение было написано автором на немецком языке и издано в 2011 г. в Karl Dietz Verlag, Berlin под заглавием In der Verbannung. Kindheit und Jugend einer Wolgadeutschen (В изгнании. Детство и юность немки из Поволжья). Год спустя Л. Герман начала писать эту книгу на русском языке.Безмятежное детство на родине в селе Мариенталь. Затем село Степной Кучук, что на Алтае, которое стало вторым домом. Крайняя бедность, арест отца, которого она никогда больше не видела. Трагические события, тяжелые условия жизни, но юность остается юностью… И счастье пришло.
Блистательный Лопе де Вега, ставший при жизни живым мифом, и сегодня остается самым популярным драматургом не только в Испании, но и во всем мире. На какое-то время он был предан забвению, несмотря на жизнь, полную приключений, и на чрезвычайно богатое творческое наследие, включающее около 1500 пьес, из которых до наших дней дошло около 500 в виде рукописей и изданных текстов.
Об этом удивительном человеке отечественный читатель знает лишь по роману Э. Доктороу «Рэгтайм». Между тем о Гарри Гудини (настоящее имя иллюзиониста Эрих Вайс) написана целая библиотека книг, и феномен его таланта не разгадан до сих пор.В книге использованы совершенно неизвестные нашему читателю материалы, проливающие свет на загадку Гудини, который мог по свидетельству очевидцев, проходить даже сквозь бетонные стены тюремной камеры.
Самый знаменитый венецианец всех времен — это, безусловно, интеллектуал и полиглот, дипломат и сочинитель, любимец женщин и тайный агент Джакомо Казанова. Его судьба неотделима от города, в котором он родился. Именно поэтому новая книга историка Сергея Нечаева — не просто увлекательная биография Казановы, но и рассказ об истории Венеции: достопримечательности и легенды этого удивительного города на воде читатель увидит сквозь призму приключений и похождений великого авантюриста.
Предисловие к роману Всеволода Вячеславовича Иванова «Похождения факира».
Автобиография автора из журнала «Знамя» №5 2000 г.
Владимир Быстряков — композитор, лауреат международного конкурса пианистов, заслуженный артист Украины, автор музыки более чем к 150 фильмам и мультфильмам (среди них «Остров сокровищ», «Алиса в Зазеркалье» и др.), мюзиклам, балетам, спектаклям…. Круг исполнителей его песен разнообразен: от Пугачёвой и Леонтьева до Караченцова и Малинина. Киевлянин. Дважды женат. Дети: девочка — мальчик, девочка — мальчик. Итого — четыре. Сыновья похожи на мам, дочери — на папу. Возрастная разница с тёщей составляет 16, а с женой 36 лет.
Мотивы дежавю в творчестве современных авторов как попытка осмысления устройства всего мироздания, его глобальных перемен, социально-исторических процессов, а также перспектив развития личности и процессов творчества. Дежавю пришло в русский язык из французского (Déjà Vu) и переводится как «уже виденное». В научный мир психологии его ввел французский психолог Эмиль Буарак (1851–1917), и с тех пор оно стало настойчиво проникать не только в мировую медицинскую или научную терминологию, но и во все сферы творчества художников, писателей и поэтов.
В новую книгу Эрики Косачевской вошли «Ночь Патриарха» — роман-эссе, давший название книге, автобиографическая повесть «Осколки памяти» и рассказ «Мат», написанный в ироническом духе.
Переписка двух известных писателей Сергея Есина и Семена Резника началась в 2011 году и оборвалась внезапной смертью Сергея Есина в декабре 2017-го. Сергей Николаевич Есин, профессор и многолетний ректор Литературного института им. А. М. Горького, прозаик и литературовед, автор романов «Имитатор», «Гладиатор», «Марбург», «Маркиз», «Твербуль» и многих других художественных произведений, а также знаменитых «Дневников», издававшихся много лет отдельными томами-ежегодниками. Семен Ефимович Резник, писатель и историк, редактор серии ЖЗЛ, а после иммиграции в США — редактор и литературный сотрудник «Голоса Америки» и журнала «Америка», автор более двадцати книг.
Остросюжетный роман «Тигр в стоге сена» имеет подзаголовок «Робин Гуд по-советски». Его главный герой – директор крупного предприятия – понимает, что система порочна, и вступает с ней в неравную борьбу.