Немийцы - [33]

Зачем-то Хаски пытался меня раскрепостить, зачем интересно? Ну ладно, повеселиться тоже хотела, пусть и со смертельным врагом.

Потом я расслабилась и позволила себе насладиться горками. Почти как раньше, почти. Но когда наше путешествие в конце дня закончилось на наивысшей точке, как в тот раз — это навело на странные мысли. Дима полностью воскрешал тот день в Белесье. Горки были по порядку те же самые, что и в тот раз.

Мы стояли на высшей точке, смотрели на заходившее солнце за горизонт. Небольшая яркая точка яркими лучами раскрашивала небо. Похоже на вспышку, взрыв со стороны. Именно так. Зажгла детонатор и по проводу все это время бежал огонек. Добежал, в конце концов, и проблема — Хаски и я подорвались оба. Ева уцелели от этого взрыва. Подпалило меня, ошпарило, почти разорвало на части, я не хочу больше собирать свое сердце по кусочкам, штопать или чинить его.

Мы молчали и это было напряженно здесь на высоте.

В прошлый раз в похожий момент он развернул лицо ко мне и потребовал поцелуя.

— Ань…? — услышала его тихий зовущий голос на ухо справа. Признаюсь от этого голоса всегда ноги подкашивались и переставала соображать о чем-либо.

— Хватит, — ответила ему.

— Я хочу купить твое прощение, — заявила наглая самодовольная морда. Локоть поставил на ограждение и наблюдал за мной.

— Да ладно! — вырвалось со смешком. — Тебе нужно мое прощение?

— Цену говори, — насмешливые ямочки изменили его лицо. — Что хочешь за прощение? Чтобы больше никогда ты не вспомнила о том, что было между нами… плохого. Хочешь машину? Иксовую вешку, мне забронировали одну, а мне не нравится. Ретс вполне устраивает.

— Только не говори, что малиновый! — засмеялась слегка.

Моего смеха он не разделял, наблюдал тихо и спокойно, как за персональной комнатной собачкой, за которой весело посматривать, за ее причудами и изредка поглаживать.

Серьезно думает купить прощение? И как это будет выглядеть?

Заглянула вниз через перила, за которые мы держались и кивнула вниз, указывая на снег, видный на десятки метров вниз. Огромная, белая, холодная пустыня или море.

— Прыгни, Хаски! — озвучила, скрестив руки под грудью. — Вот тебе и цена. Хочешь проверить прощу я тебя или нет? Пока не могу простить, но вот таким образом мы и проверим, — кивнула еще раз вниз на бескрайнее море снега, о которое он разобьется и задохнется в его пучине, если упадет. — Если я смогу тебя простить, то в полете подхвачу. И будешь цел!

Улыбнулась, как садист, который сейчас будет плоскогубцами выдирать зубы жертве, получать от этого удовольствие и зарплату за человеческие пытки.

Дима не дрогнул, не изменился в лице, только поглядел вниз, потом обратно на меня. Никакого беспокойства в его ледяных глазах. Мне кажется я слышала щелчок в его голове. Какой-то сдвиг в мозговых процессах.

— Т. е. — Дима взялся за вертикальную перекладину, на которой висел флаг и поднялся в полный рост. Ногами упирался в перекладину, только рукой сдерживал падение. Дима возвышался надо мной, закрывал телом от лучей солнца. И я перестала улыбаться, когда он продолжил. — Т.Е. Если я прыгну, то я прощен? — очень не нравилось, как его голос становился громче и радостнее, что ли.

Мой ночной кошмар присел на корточки и улыбнулся очень широко, давая руку для пожатия:

— Уговор, Вильмонт?

Мое сердце будто в лед опустили, стало ужасно холодно от страха.

Я неуверенно протянула руку и перестала улыбаться. Он же не думает, правда? Я не умею перемещаться в движении по собственному желанию. Мне нужно спокойствие и умиротворение. А тем более второго человека на лету не умею подхватывать, и я высоты побаиваюсь.

— Я… я… побаиваюсь высоты, — решила озвучить, чтобы были квиты. Он же не решится? Я не смогу. Хаски пожал крепко пальцы и отпустил, а мне вдруг холодно стало, когда он отнял свою большую, теплую ладонь.

— Уговор. Я прыгаю — ты прощаешь! — заявил и встал в полный рост, разворачиваясь лицом к обрыву.

Мельком окинула его любопытным взглядом и поняла, в чем крылась его самоуверенность.

Насмешливо подняла ладонь вверх:

— Эй, Дмитрий Сергеевич, кольцо-ка давай! — поманила пальчиками. Ну теперь вся спесь с него сойдет. Он снял кольцо и отдал мне в ладони, как-то насмешливо передал. И подмигнул.

— Стоять! — заорала пальцем неприлично показала на него, а он опять развернулся ко мне лицом, спиной к обрыву. Смотрел на меня и улыбался. Что его радовало? — Ты знаешь, людям свойственно шутить, я пошутила только что! Это ясно? Хватит дурью маяться! На — свое кольцо! — протянула ему перстень обратно, но Дима не спешил менять решение. Подергала его за штанину. — Слышишь, слезь отсюда!

— Я хочу твое прощение и если для этого надо разбиться башкой об снег, я это сделаю. Я задолбался показывать тебе свою любовь. По-другому, что поделать, не умею. Не научен.

— Я поняла, — помахала пальцем неуверенно, чтобы ко мне спускался. — Давай спускайся, ты на краю стоишь!

— Ты не слышишь меня, Аня! — я слышала этот его вибрирующий голос внутри во всем теле, но в глаза мужчине боялась посмотреть. — Давай, услышь меня!

Его распахнутые руки в разные стороны, наконец, заставили обратить на него внимание. Дима не боялся совсем, это говорили легкие морщинки возле глаз и ямочки, которые едва-едва появлялись на щеках. Ощущения, что я сейчас подписывала какой-то очередной договор на продажу печени и сердца.