НеМир - [14]

Где-то открылась дверь, и я слышу, как в стороне от меня Вилен громко произносит:

— Прим Рэд.

Люди, находящиеся в этом помещении, приходят в какое-то движение.

Как же мне надоел этот саван — так и хочется стащить его с себя, и осмотреться вокруг.

Кто-то подходит ко мне и становится рядом. Проповедник, в ненамного изменившейся интонации, продолжает:

— Мы собрались здесь сегодня, чтобы отдать эту женщину в жены Приму. Да будет исполнена воля Божья. Аминь.

И никаких тебе, готова/готов ли ты в радости, в горе, в здоровье…. Никаких тебе, есть ли среди вас кто-то, кто против этого брака… Никаких тебе, согласна/согласен ли ты… Все предельно просто:

— Да свершится обряд передачи.

Я что, неодушевленный предмет, чтобы меня передавать? Или, помимо монархической крайности, здесь еще приветствуется крайность патриархальная? А слово «эмансипация» здесь существует, или как?

Со всех сторон стал нарастать монотонный многоголосый вой, который получается, если люди издают звуки на одной и той же ноте, не раскрывая при этом свои рты. Получилось эдакое зловещее «ыыыыыыыы».

Давление накидки на мою голову стало постепенно уменьшаться, и я поняла, что кто-то поднимает снизу вверх края моего савана. Кажется, я перестала дышать, мое состояние становится почти полуобморочным. Я высвобождаю из-под накидки руки, чтобы прижать их к своим щекам, но ровно в этот момент саван поднимается до уровня моей груди, и чьи-то (похоже, Рэда) пальцы перехватывают мои запястья и опускают мои руки вниз. Я инстинктивно закрываю глаза, ожидая их реакции на свет после кромешной темноты. Как только меня полностью освобождают от савана, я еще и зажмуриваюсь. Вой вокруг становится на октаву выше. Я слышу шепот Рэда:

— Привет, — он легко касается поцелуем моих губ и просит, — открой глазки, Бэмби.

Не знаю, что Рэд увидел в моем взгляде, когда я выполнила его просьбу, но он посчитал нужным похвалить и приободрить меня:

— Умничка — держалась молодцом. Потерпи еще немного — скоро Церемония закончится.

Мне все так же комфортно смотреть ему в глаза, как и раньше (пока я не записала его в психи). И, возможно, не отведи Рэд свой взгляд первым, мне бы не удалось это сделать еще какое-то время.

Внезапно гул смолк, как будто кто-то дал знак этому ненормальному хору немедленно заткнуться.

Рэд отпускает мою правую руку, и показывает направление нашего движения. Как робот переставляю изрядно затекшие ноги (Вилен, спасибо — в туфлях я бы правда не выдержала), и вижу на небольшом возвышении красивые позолоченные кресла, расположенные почти вплотную к стене. Мы с Рэдом подходим и поворачиваемся к ним спиной.

Все на что меня сейчас хватает, это тупо копировать телодвижения своего «мужа» (Бэмби, причем здесь кавычки, он и есть твой муж, по законам и убеждению этих людей).

Я, наконец, получила возможность рассмотреть присутствующих в этом зале коленопреклоненных людей.

Очень интересная геометрия получается…

Три ряда по четыре группы-треугольника в каждом. Итак, я насчитываю двенадцать групп людей, по двенадцать человек в каждой. Мужчины (ни одной женщины я пока не вижу) находятся в пределах своей группы, образуя равнобедренные треугольники. В вершине каждого треугольника стоит сначала один человек, за ним два, за этими двумя уже четверо и, наконец, в основании — пятеро.

Причем все они приняли разные позы. Те мужчины, которые образуют вершины своих групп, стоят на одном колене, те, кто стоят по двое, преклонили оба колена, по четверо — еще прислонили к полу ладони, ну а те, кто по пятеро, добавили к своим ладоням еще и лбы.

Разделены они на группы не только условными треугольниками, но и цветами накидок: красный, оранжевый, черный, серый, голубой, желтый, синий, белый, зеленый, коричневый, фиолетовый и розовый.

Только в красном треугольники я наблюдаю, что все находятся в одинаковой позе «ничком».

В золотых только мы с Рэдом. В нашем цвете должен быть еще и Вилен (это же его накидка на мне), но я его пока не наблюдаю.

Проповедник стоит внизу в черно — золотой, единственной двухцветной здесь, накидке. С той точки, в которой мы с Рэдом находимся, мне частично виден профиль «двухцветного», но этого явно недостаточно, чтобы я могла определить его возраст и охарактеризовать его внешность.

После очередных слов проповедника, заканчивающихся «Аве-Аве-Аве», мы с Рэдом садимся в кресла (или на троны — как правильно говорить?), а все сто сорок четыре человека в зале поднимаются на ноги.

Ясненько, эти бедняги не все время Церемонии находились в коленопреклоненных позах, а лишь тот ее промежуток, в котором Рэд вошел зал и сел на трон (или, все-таки, в кресло?). Мне захотелось встать, чтобы проверить, а бухнутся ли они на колени передо мной тоже, но сразу отгоняю эту мысль прочь, как ребяческую, и остаюсь сидеть эдаким изваянием (по крайней мере, именно так я представляю себе себя со стороны).

И вот, наконец, проповедник поворачивается к нам лицом в выжидательной позе.

Судя по всему, теперь очередь за Рэдом обратиться к толпе. Я немного скосила взгляд, чтобы убедиться в том, что выражение его лица ни капли не изменилось из-за того, что он — Избранный и сидит выше всех. Он все так же безучастно равнодушен. Ни тебе надменности, ни тебе высокомерия… Тьфу ты, а ведь мне эта его черта, похоже, нравится…