Немилость - [8]

Парень бесцельно взял в руки салфетку и принялся скручивать её в трубочку. Потеребил и отбросил в сторону.

– Нет там никаких следственных мероприятий, – пробурчал он себе под нос. – Только время теряем даром...

Следопыт внимательно посмотрел на его руки, боясь обнаружить в них признаки напряжения, беспокойную дрожь, например. И ничего не увидел.

В эту секунду в проеме двери возникла голова Беррума.

– Господин следопыт, господин доктор, вас вызывает полковник!

Они застали полковника на том же месте, в центре комнаты, как если бы он стоял эти полчаса, не шелохнувшись.

– Сожалею, следопыт, но утром выйти не получится.

Следопыт хотел узнать о причине задержки, но тут к разговору подключился аналитик:

– Поймите, Оймен, эта тварь не будет ждать, пока...

– Выход в горы намечен только в полдень! – прервал его Оймен.

– Почему? – почти хором спросили они.

– Это приказ начальника сил самообороны.

Доктор разочарованно вздохнул, услышав о приказе Рашима. Сделал он это искренне.

– Беррум, – взгляд полковника устремился к двери, где стоял лейтенант. – Ты свободен!

– Есть! – лейтенант отдал честь и вышел из комнаты.

– С вами поедет мой заместитель, майор Спенш. У него достаточно полномочий, чтобы решить любую проблему.

– Пойдемте, Савва, – раздался голос из коридора.

Только что прибывший, майор втянул в комнату свою круглую бритую голову, и застыл в ожидании.

– Кстати, я могу поговорить с местными жителями? – спросил Савва, закидывая рюкзак на плечо.

– С гражданскими? Не знаю, я не получал никаких инструкций...

Военный администратор сложил руки на поясе, не зная как поступить. Он вопросительно посмотрел на майора.

– Почему нет? – пожал тот плечами.

– Это не противоречит приказу начальника, – поддержал следопыта доктор. Полковник несколько секунд хмурился, обдумывая просьбу следопыта.

– Ладно, – кивнул он, наконец. – Только будьте добры сопровождать его.

– Без проблем, – с готовностью согласился аналитик.

Больше говорить было не о чем, все засобирались на выход. Аналитик стянул с крючка свой длинный плащ с белой надписью «Институт катастроф». Следопыт тоже оделся.

– Да, чуть не забыл, – окликнул его полковник. – Сегодня в полдень местная администрация устраивает встречу с населением.

– Зачем? – обернулся следопыт.

– Ну, как зачем... – Оймен напустил на глаза густые седые брови. – Мы должны объяснить людям, почему объявлен карантин.

Савва кивнул на прощание, и пошел за военным и ученым.

5

Пока вездеход трясся по неровной сельской дороге, следопыт успел поговорить с женой.

– Ты хоть ел чего-нибудь? – спросила она, глядя ему в глаза. На экране визора было видно только ее лицо. Черные локоны поблескивали в лучах утреннего солнца.

– Скоро меня отвезут в гостиницу, там покушаю.

– Что-то ты совсем раскис, Савушка, – вздохнула она, не зная, как его подбодрить.

– Здесь холодновато, – поежился он. Яркая картинка далекого мира, в котором светило солнце, ничуть не взбодрила его. «Кругом ложь! – хотел сказать он в экран. – Неумело и второпях выдуманная...»

– А что там с вашей змеей? – спросила она. Поинтересовалась скорее для проформы, зная наперед, что муж не скажет ей ни слова о своей работе.

Савва отрицательно покачал головой:

– Не могу раскрывать детали, у меня контракт с министерством.

– Понятно. Я просто так спросила.

Поговорив еще немного, они сказали друг другу «пока» и отключились. Экран вспыхнул напоследок и сжался до невидимой точки, а следопыт устало приложил лоб к окошку. Убывающая луна едва возвышалась над темной стеной предгорья, и острым коготком царапала бронированное стекло.

Глядя на луну, следопыт вдруг вспомнил свои давние полярные похождения, когда трое суток без остановки он гнался за молодым самцом белого медведя. Этот непоседа был одним из последних представителей своего вида, и правительственный Комитет по охране дикой фауны готов был платить любые деньги за его поимку. Медведь ухитрился вывести из строя свой датчик передвижения, и ни разу не попадался в объективы высотных стратосферных наблюдателей. Но когда следопыт привез в Комитет клетку с беглецом, то получил всего лишь сотню динаров, эту жалкую государственную валюту, на которую можно купить разве что пару-другую теплой полярной обуви. «Нет средств, – сказали ему природоохранные чиновники, – у правительства нет средств».

Он тогда еще был молод, вышел из здания Комитета в ярости, давая себе слово никогда больше не связываться с госструктурами. И нарушал потом эту клятву десятки раз, включая и эту ночь.

– Волнуется жена-то? – прервал его воспоминания офицер, обернувшись назад.

– Да.

– Моя тоже такая! – бодро ответствовал майор, покачиваясь на своем сиденье. – Перезванивает мне по два раза в сутки.

Майор был молод и, скорее всего, добродушен, если судить по голосу и манере говорить. Кофейный цвет кожи выдавал в нем смешанную кровь, столь редкую в тропических странах, где расовая сегрегация блюлась очень строго.

– Уже подъезжаем, – объявил доктор.

Вездеход заехал в деревню с восточной стороны, где особняком разместилась сельская больница. Дорогу им преградил высокий забор из сверхпрочной сетки – непременный атрибут военного карантина. Сетка состояла из отдельных модулей, которые расправлялись и соединялись друг с другом автоматически, без контроля со стороны человека. Достаточно было лишь задать направление и площадь обхвата. Найдя ближайшую точку сочленения двух модулей, Спенш подогнал туда вездеход, и вызвал солдат, которые охраняли периметр.