Немилая жена - [2]

Трудно было работать мне в будни, зато хорошо в праздники. Недалеко от нашей деревни был барский дом; жил в нем только один барин. Около дома лужайка была,ґ так, с десятину вокруг. И собирал управляющий на эту лужайку из ближних деревень молодежь хороводы водить, барина веселить. Собиралась туда молодежь деревень с шести, девок пропасть, а ребят мало, да ребята-то все неказистые. Ловчей меня да справней и по одеже никого не было. За справу-то мою да красоту уважали меня девки больше всех и гонялись за мной шибко. Разведут, бывало, хоровод, и выйду я в середину, затяну песню и окину весь круг глазами. Вижу – каждой девке хочется со мной в хоровод, а взять только одну можно. Какую взять? Та хороша, эта хороша … И беру я, бывало, самую дурную, чтоб хороших не раздразнить. Наводимся мы вдоволь хороводов, пляску затеем или еще какую игру. И так все лето прошло.

Вдоволь погулял я. Много народу узнал, много девок переглядел, а ни одной мне по душе не пришлось.

Пришла осень, стала меня матушка спрашивать:

– Ну что, сынок, выбрал себе, что ли, девку по мыслям? Говори – какую, да и сватать время.

А я говорю:

– Нет, матушка, ни одна что-то не приглянулась. Нужно где-нибудь на стороне посмотреть.

– Ну что ж,- говорит матушка,- поездим, посмотрим, нам бояться нечего: наш дом такой, что в околотке поискать.

И начали мы слухи собирать и расспрашивать, где есть девки хорошие. Стали к нам люди ходить и невестами навязываться: там, говорят, хороша, а там еще лучше. И разбили нас так, что не знали, в какую сторону удариться.

IV

Один раз, уже после рождества богородицы, сидим мы вечером с матушкой да сговариваемся, куда бы нам лучше ехать невесту глядеть.

Вдруг входит к нам баба одна, матушкина подруга, Анна Сверчкова. Поздоровалась и говорит:

– Что же не едете невесту-то сватать? Аль не думаете свадьбу играть?

– Как не думаем,- говорит матушка,- думаем, только не знаем, куда лучше удариться-то невесту смотреть.

– Вот еще – куда! Словно на белом свете невест нет,ґ говорит Анна.- Да куда ветром потянет, туда и поезжайте. Посмотрели в одном месте,- в другое поезжайте: за это по уху не ударят.

– Так-то так … – говорит матушка.

– Ну так что ж думать-то? Поедемте, коли хотите, завтра. Я вам одну невесту покажу,- не понравится ли.

– Где это?

– В Коптилове, где моя золовка отдана. Давно у меня на нее зуб играет, хочется в свою деревню затащить. За деверя хотелось нам ее взять, да не привел бог, – в солдаты отдали. Теперь попытаем счастья, к вам не возьмем ли.

– Чем же она тебе понравилась-то очень? – спрашивает матушка.

– А тем, что родни хорошей и сама-то недурна, нравом тихая да одна дочка у отца с матерью; а отец-то старательный, непьющий, живут хорошо; дeвку-тo справляют изо всей деревни лучше: сколько платьев у ней нашито, платков шелковых, одежды разной,- без горя на пять лет хватит не справлямши … А работать-то, говорят, любого молодца за пояс заткнет. Земли-то три души у них, да еще на стороне принанимают, и все это сами обрабатывают,- и покос и жниво, все одни.

– Что ж,- говорит матушка,- посмотреть не беда; пожалуй, поедем.

– Поедем, поедем, посмотрим,- сказала Анна.- Там что будет, а хоть людей-то поглядим, пусть хоть ветромґ то обдует.

– Ну, ну,- согласилась матушка,- ладно.

Поговорили еще кой о чем, ушла Анна домой, и остались мы опять с матушкой вдвоем.

– Ну что, Павел? – сказала матушка – Я думаю съездить – не беда. Как, по-твоему?

– Ну что ж,- говорю я,- попытаться можно. Авось головы не снимут.

– Если не врет Анна-то, невеста-то хороша должна быть.

– А вот там увидим,- сказал я.

V

Собрались мы на другой день, запрягли лошадей и поехали невесту смотреть.

До Коптилова от нас верст двенадцать будет. Поехали мы после обеда, а приехали уже в сумерки. Остановились мы у Анниной золовки.

Сказали мы, зачем к ним приехали, и попросила Анна золовку сходить туда, где невеста была, и о нас сказать.

Пошла золовка. Вернулась назад и говорит: – Ну ступайте. Велели приходить. Оправили мы на себе одежду и пошли.

Как ни боек я был, а оробел, как стали к невестину двору подходить. Вошли мы в избу, помолились богу, стали здороваться.

– Здорово живете, хозяин с хозяюшкой! Как вас бог милует? – проговорили Анна с матушкой в один голос.

Поднялся с передней лавки хозяин избы и сказал:

– Добро жаловать, люди добрые, добро жаловать! Садитесь …

Уселись мы на долгой лавке; стал я по сторонам оглядываться: вижу – изба чистая, просторная, стол белой скатертью накрыт, а над столом лампа с зонтом висит; У стола сидит хозяин с рыжей бородой, не старый еще, одет в ситцевую рубашку, а у чулана, прислонившись, хозяйка стоит, тоже в ситцевой рубашке и кубовом сарафане.

Посидели несколько времени молча. Потом заговорили.

Начала Анна:

– Вот что, милый человек, Егор Митрич. Приехали мы к тебе не языком болтать, а об деле толковать. Наслышали мы, что у тебя есть дочка-невеста, а у нас есть паренекґ женишок,- так вот и приехали мы посмотреть вашу невесту. Если можно, покажите, а если нельзя – откажите.

– Отчего нельзя,- сказал Егор Митрич,- все можно. Поди-ка, жена, позови дочку-то.

Вышла хозяйка из избы вон, а через минуту вернулась опять, за нею невеста. Вошла невеста в избу, поклонилась всем нам и села на лавку неподалеку от отца. Уставились мы на нее во все глаза. Вишу я – одета невеста в кумачное платье с казакином; напереди подвязан люстриновый фартук, а на голове – синий полушалок кашемировый.