Немезида: От полуночи до часа кошмаров - [4]

Нельзя сказать, что мне удалось многое рассмотреть. Простое, двухэтажное строение из темно-красного кирпича с известковыми потеками, тусклый желтый свет, падающий из маленьких скромных окон, под крышей чердачные оконца. На табличке над входной дверью красовалось название этой гостиницы: «У Таубе».

— Это действительно гостиница? — спросил я у таксиста.

— Сто процентов, — ответил он. — Она здесь единственная. Всего хорошего. — Он улыбнулся какой-то неискренней улыбкой, больше похожей на виноватую гримасу, поспешно уселся за руль и уехал. Я проводил такси угрюмым взглядом, взял чемодан и поднялся по трем дощатым ступеням к входной двери.

Внутренний вид этой голубиной гостиницы вполне соответствовал ее внешнему виду, мягко говоря, деревенскому. Это была одна из тех простых деревенских гостиниц, которые сейчас увидишь разве что только в старых художественных фильмах, но только не такая красочная и уютная, как в кино. В зале стояло около полдюжины низких, грубо сколоченных столов, окруженных такими же стульями. Занят был только один столик. Помещение было перегорожено широкой, довольно ветхой раздвижной дверью из множества звеньев, которая, вероятно, иногда раздвигалась, и тогда холл превращался в местное подобие танцевального зала. Буфетная стойка была неопределенного цвета и так поцарапана, что вряд ли можно было себе представить, как на этой поверхности можно поставить стакан с водой, чтобы он не покачнулся. Стеллаж за стойкой был такой же грубый и бестолковый, как и вся остальная обстановка помещения, однако имелся еще традиционный посудный шкаф с круглыми окошками из толстого желтого стекла, за которыми просматривались упаковки сигарет, плитки шоколада и упаковки с игральными картами. Исключение из этого ретро-интерьера пятидесятых составляла аккуратная ультрасовременная стереозвуковая установка, расположенная на дополнительно пристроенном стеклянном основании под витриной, а по бокам от нее стояли высокие стойки, забитые CD-дисками и аудиокассетами. А вот и хозяин гостиницы.

Собственно, я сам сделал вывод о том, что этот субъект является хозяином. Об этом говорил тот факт, что он стоял за буфетной стойкой и полировал стаканы сухим полотенцем, бросая на меня изучающие взгляды поверх стекол круглых, а-ля Джон Леннон, очков. Неповторимый ансамбль с очками составляли добела застиранные джинсы, которые сидели так плотно, что чуть не светились насквозь, и не слишком свежая белая рубашка с рюшами на воротнике и манжетах. Высокий лысеющий лоб обрамляли длинные темно-каштановые волосы, завязанные на затылке конским хвостом. Был бы он лет на тридцать младше и на несколько килограммов легче, я бы не удостоил его второго взгляда. Но я сделал усилие, чтобы подавить ухмылку. Похоже, что здесь, в Грайсфельдене, время просто остановилось.

Но, если честно, уж лучше престарелый хиппи, чем город, полный клонов Квазимодо.

— Хай, — вырвалось из меня с некоторым опозданием. Престарелый хиппи перестал полировать свой стакан и несколько мгновений смотрел на меня отсутствующим взглядом. Через пару секунд я опомнился и поприветствовал его более адекватно: — Добрый вечер.

— Добрый вечер, — ответил хозяин.

Он уставился на меня с нескрываемым любопытством. Я не сразу понял, хорошо или плохо здесь относятся к новым людям, однако было ясно, что видят здесь их не часто, пожалуй даже редко.

— Разрешите представиться, Горресберг, — промолвил я, возможно, слегка беспомощно. — Франк Горресберг. Мне здесь назначено. Встреча с…

— Так вы ищете этого поверенного? — прервал меня престарелый хиппи.

— Да, — ответил я. Не потому, что мне нечего было больше сказать, но я не стал ничего объяснять, лишь пожал слегка плечами. Почему, собственно, я должен что-то объяснять совершенно чужому человеку, которого это абсолютно не касается? — Да, можно так выразиться.

— Я так и думал, — ответил хозяин. — Давненько я не видел здесь приезжих, однако сегодня вечером, думаю, я наверстаю упущенное, — он усмехнулся, но в то же мгновение спохватился, придал своему лицу серьезность, словно понял, что я не намерен отвечать ему улыбкой на такое глупейшее замечание. Здесь он сделал кивок головой в сторону единственного занятого столика.

— Ваши коллеги уже собрались, — сказал он. — Желаете что-нибудь выпить?

— Не сейчас. — Я подхватил мой чемодан, повернулся в указанную им сторону и тут с неприятным чувством обнаружил, что меня, совершенно не стесняясь, во все глаза разглядывает полдюжины чужих людей.

Коллеги? Что значит «коллеги»?

Вообще-то, их было четверо. Вместе со мной — пятеро. Мгновенно и инстинктивно я почувствовал, что это была за ситуация. Классический фальшстарт. Я тут, как какой-то дурак, мялся и мямлил что-то, в то время как эта компания спокойно сидела и разглядывала меня. Нет никакого сомнения, что они составили обо мне самое нелестное мнение.

За неопрятным столом, который был испещрен следами стаканов, прожженными дырочками и остатками еды, сидели две девушки и двое парней. Девушки представляли собой полную противоположность друг другу. Одна — маленькая и слегка полноватая, но красивая, со светлыми, коротко стрижеными волосами и веселыми глазами, другая — стройная, спортивного типа, с длинными, до плеч, гладкими рыжими волосами и гораздо красивее, чем полненькая, почти красавица. Пожалуй, она была бы совершенной красавицей, если бы не явный холод, который излучало ее лицо, и скрытая надменность во взгляде. Этот взгляд вынуждает тебя невольно держаться на дистанции. Обе они были настолько разные, как будто нарочно подобранные, чтобы оттенять друг друга.