Немекитепá - [4]

Ничего.

Как ничего уже нельзя поделать с хоть бы ты умерла.

— Я хочу развестись с женой, Марика. Ты ведь знаешь, что я женат. Догадываешься. Я хочу развестись с женой и быть с тобой. Только с тобой. Я люблю тебя.

— Ты любишь меня, да.

— А ты?? Ты любишь меня??

— Не будь скучным.

Ещё бы, «koshkyzaebalivashipostu», отцепится ли от Марики, эта грёбаная божья коровка?.. Он врет, когда говорит, что хочет развестись с женой. Он просто хочет, чтобы она умерла. Растворилась — в чем угодно: в тумане, в предзимье, в соляной кислоте. В пучине океана, по песчаной кромке которого мчится их с Марикой мопед.

— Я решу все свои вопросы и очень скоро. Вот увидишь.

— Ты забавный. Совсем как тот очкастый америкашка. Вуди Аллен, да.

— Ты будешь со мной??

— Я и так с тобой.

— Совсем со мной.

Напрасно он углубляется в эти сопливые, студенистые дебри, раздражая Марику, а заодно — и божью коровку, а заодно — и молочник. Тень Марики прекрасна, тень ее руки — прекрасна. И если бы у Марики была собака, а не только фарфоровый сфинкс, — тень ее собаки тоже была бы прекрасна. Чего не скажешь о нем, скучном человеке, скучном муже скучной жены. Ведь он тоже (по причине хрипов в легких) проходит медицинское обследование раз в год. Он никогда не превышал скорости, он в точности выполняет предписания дорожных знаков — совсем, как его жена. Он боится летать на самолетах и потому накачивается коньяком непосредственно перед посадкой и после нее. Истории о червях, заползающих в уретру во время купания, пугают его до смерти. Как и возможность переломов, растяжений и кровотечения из носа. Но теперь у него есть Марика, и есть шанс стать другим человеком — соответствующим мопеду, киношке и перчаткам без пальцев.

— Теперь все изменится. Вот увидишь, Марика.

Мысль хоть бы ты умерла нужно с позором изгнать из головы. Нужно набраться мужества, чтобы поговорить с женой. Это непростое решение и будет первым шагом к новой жизни. И к нему самому, — совершенно новому, свободному от всего. Способному, не моргнув глазом, спереть пару сигар и молочник.

— Поедем в наш ресторанчик? — говорит он жене в одно из воскресений.

— В наш ресторанчик? — кажется, она не совсем понимает, о чем идет речь.

Еще бы — последний раз в «нашем ресторанчике» (средиземноморская кухня, живая музыка) они были лет семь назад, а до этого ездили туда по нескольку раз в месяц.

— Ну да. Тот самый, на Заливе. Помнишь? Мы часто там бывали.

— А-а… — наконец-то она поняла, какой именно ресторан он имеет в виду. — Я не уверена, что он до сих пор работает. Столько лет прошло… А почему ты вспомнил о нем сейчас?

— Не знаю. Просто так.

Совсем не просто так, он снова врет. Он хочет рассказать жене о Марике, и том, что решил уйти, и лучше это сделать на нейтральной территории.

— Он, наверняка, закрыт, милый.

— Вот мы и проверим, закрыт он или нет.

Стоит им выбраться на трассу, как начинают происходить удивительные вещи. «Лучше бы за руль сел я», — думает он. — «130 на спидометре — явный перебор». Перебором было бы и 90, и 100 — никогда еще она не гнала с такой скоростью.

— Не слишком ли мы торопимся?

— Очень хочется узнать о судьбе средиземноморской кухни и живой музыки. Мы как-то выпустили ее из виду, — улыбается она. Она давно так не улыбалась — открыто и безмятежно, почти как Марика. А в довершение всего… В довершение всего, не снижая скорости, она сует в магнитолу диск. Жак Брель, «Ne Me Quitte Pas», что же еще!

— Давненько же я его не слышал… — очередное вранье, немекитепá вертится в его голове с тех самых пор, как он встретил Марику.

— Эта песня не для тебя, — неожиданно говорит она. — Может быть, раньше, но не сейчас. Наверное, хорошо, что ты меня пригласил. Нам нужно поговорить. Нам давно нужно было поговорить.

— Что-то случилось?

— Да.

Она больше не смотрит на трассу. Она смотрит на него. Так, как горный ландшафт смотрел бы на маленький европейский городишко. Он всегда был ее зеркалом, а она — его. Сейчас в этом зеркале отражается не хоть бы ты умерла, а… хоть бы ты умер, что ли. И — Марика. Нет, нет, не Марика! Кто-то еще, похожий на Марику, близнец Марики, брат-близнец! Такой же молодой, похожий на животное; ворующий не сигары, а машины. С мотоциклом вместо мопеда, с готовностью заняться сексом когда и где угодно, с ником в интернете «dreamcatcher» или что-то вроде того. Пришедший, чтобы разбудить его жену, о неброской фосфоресцирующей нежности речи больше не идет. Ну ее к черту, нежность, ну ее к черт…

Последнее, что он видит, прежде, чем машина не вписывается в поворот, и, снеся заграждение, врезается в бетонный столб, — улыбка его жены.

Немекитепá.