Немецкий мальчик - [18]

— Пусть так, — отмахнулся Альберт. — Этих тонкостей я не знаю, зато понимаю, откуда дети берутся. Я — это наполовину ты, а мой мальчик — наполовину я. Майкл имеет полное право считаться сыном обоих народов.

Четыре года спустя родилась маленькая Рейчел Ханна. Вторым потрясением для Лидии стало то, что оба внука пошли в Лемюэля больше, чем его сын: и Рейчел, и Майклу достались бездонные карие глаза и смуглая, точно опаленная палестинским солнцем, кожа.

Когда короновали нового короля, на воскресные пикники они ездили уже вшестером. В дождливую погоду посещали Хрустальный дворец или оранжереи в Кью-Гарденз или Леми водил Майкла смотреть картины. Порой Лидия и Вера Мэй брали малышку Рейчел и ехали на трамвае глазеть на витрины модных и недоступных им магазинов, вроде Берлингтонского пассажа.

Когда зацветали сады, Лемюэль покупал билеты на поезд и они вместе отправлялись на пикник куда-нибудь в Кент.

В общем, жизнь в Англии сильно изменилась.

Стояло второе лето войны, август, когда Лидия получила письмо от короля. В отличие от многих, она не разрыдалась и не упала в обморок, потому что сердцем уже чувствовала: Лемюэль погиб. Жетон и грамоту-благодарность от командования Лидия спрятала в белье, а письмо сожгла. Лемюэль не сражался ни за короля и ни за какого бога. Он сражался за Англию и товарищей.

Потом пришла новость об Альберте. Единственный сын Лидии был тяжело ранен, но жив.

В 1917 году Альберт вернулся из французского госпиталя. Воскресные поездки кончились: Вера не желала оставлять мужа. «Вот окрепнет Альберт, сможет стоять, тогда и посмотрим, — говорила она. — В коляске нам ни внести его в трамвай, ни вынести».

Лидия понимала: при детях Альберту лучше сидеть в своей комнате. Неужели Вера забыла, как его вид подействовал на маленького Майкла? Да и разве сумеют они спустить его по лестнице, не говоря о том, чтобы внести в трамвай? Но стоит заговорить об этом, и Вера вспылит. Даже Рейчел, как ни подлизывалась, как ни юлила и ни обхаживала мать, переубедить ее не смогла.

В начале мая 1927 года случилось неожиданное. Всю неделю стояла чудесная теплая погода, и в пятницу Вера сказала Рейчел:

— Доченька, выучи уроки заранее, в воскресенье мы поедем на природу.

Лидия и Майкл разом оторвались от запеканки с сельдью. Вот так сюрприз!

— Я посижу с Альбертом, а Майкл мне поможет, правда, милый? — проговорила Лидия. — Вера, куда вы с Рейчел собираетесь?

— В Севеноукс. Лидия, ты тоже едешь, и ты, Майкл, если хочешь, — отозвалась Вера. — С Альбертом посидит Ада Хоббс из двенадцатого дома, так что часов до пяти мы свободны.

— Я возьму с собой подругу, — сообщила Рейчел.

— Захвати краски. Майкл, — предложила Лидия. — В Севеноукс чудесные виды.

— Бабушка, я лучше с папой останусь.

— Я же объяснила: с ним побудет Ада Хоббс! — раздраженно сказала Вера. — А ты сиди не сиди, все равно отцу не поможешь.

Воскресным утром Вера с Лидией приготовили еду для пикника и сложили в картонную коробку с ручкой, которую всегда брали в такие поездки. Вера достала ее с чердака и смахнула пыль. Когда они в последний раз открывали эту коробку? Кажется, в другой жизни.

В половине десятого Рейчел встретила подругу, приехавшую на автобусе. Послышалось хихиканье, потом девичьи голоса, а потом на лестнице, ведущей в кухню, застучали каблучки.

— Вот и мы! — объявила Рейчел. — Знакомьтесь, это Элизабет.

Девушка была ростом с Рейчел, но выглядела моложе своих шестнадцати, хотя лицо детским не казалось. Элизабет словно явилась из довоенного времени, когда дети росли не так быстро, а девушки по воскресеньям носили платья из вышитого органди и ленты в косах. Всем своим видом Элизабет внушала беспокойство: милая, наивная, она явно не знала о жизни того, что следовало знать девушкам в 1927 году.

Другой эпохе принадлежали и женственная фигура Элизабет, и молочно-белая кожа, и веснушки на носу. По всей вероятности, в классе ее считали гадким утенком. Шестнадцатилетние девчонки не понимают настоящую красоту, хотят выглядеть как мальчишки — ни нормальной груди тебе, ни бедер, а прически почти у всех короткие, словно только что с каторги вернулись. Длинные ярко-рыжие волосы Элизабет вились от природы. «Роскошные! — подумала Лидия. — Но сейчас явно не в моде». Только ради такой подруги стоило отправить Рейчел в безумно дорогую школу.

А минутой позже на лестнице снова зацокали каблучки — появилась еще одна девушка. Ни постучать в дверь, ни представиться она не удосужилась. Светловолосая, худая как скелет, она была в платье из вишневого крепа. Рейчел бредила такими, но Вера сказала категорическое «нет». Ни грудных вытачек, ни сборок — сущая оболочка для колбасы, а вокруг колен — обрезок ткани, гордо именующий себя юбкой. Яркая, современная красавица, полная противоположность Элизабет, девушка словно сошла с витрины модного магазина на Пиккадилли.

— Это Карен, — сказала Рейчел, не потрудившись объяснить, почему пригласила двух подруг, хотя с матерью договаривалась об одной.

Как обычно, Вера ни словом не упрекнула дочь за самонадеянность, а вот Лидия многозначительно сказала:

— Рейчел, милая, приготовь еще бутербродов и тарелку для своей гостьи.