Немецкие диверсанты - [90]
Я кивнул и обратился к Вилли:
– Занимай позиции на реке, Вилли, – мне не надо объяснять тебе, как и что делать, но помни, держи их на мушке. Когда станут расчищать дорогу, стреляйте. И не забывайте стрелять по полю, это верный способ обнаружить, есть кто живой среди них или нет. Ну, Вилли, старина, говорю тебе «au revoir». Если не увидимся, когда все кончится, то встретимся у ворот в ад.
Мы пожали друг другу руки, а затем он резко повернулся и направился к первому танку. Через пять секунд они уже спускались к реке.
Я снова повернулся к Боку:
– Отгоните свои танки от главной дороги метров на сто, но смотрите, чтобы не увязнуть. Держите их под прикрытием. Таким образом, если кто-то попытается преподнести нам сюрприз, то для начала им придется иметь дело с вами. Будете держать радиосвязь с Вилли, но объясняйтесь шифровками, чтобы никто другой не понял вас. Оставьте машины и телефоны на головном дозоре, но из людей – не более двоих. В случае неожиданного нападения, кроме них, вы не потеряете никого. Где сейчас Шмидт?
– В одном из танков.
– Позови его и скажи, чтобы принес карту, которую наши заполучили на русской базе военно-воздушных сил.
Не прошло и минуты, как появился Шмидт. Опять полил дождь, поэтому мы забрались в один из грузовиков. Небо начинало светлеть, и мы достаточно хорошо видели карту без фонарика. Первым делом Шмидт указал на расположение военно-воздушной базы, которая предназначалась лишь для гражданских целей. Но это не интересовало меня. Потом он провел карандашом по карте:
– Это кольцевая дорога вокруг Одессы. Видишь главное шоссе, которое ведет из Одессы, куда вы повернули, чтобы добраться сюда?
– Да.
– Вы продолжаете ехать по кольцу на северо-запад, а потом попадаете на дорогу, с обеих сторон которой лес. Затем поворачиваете и продолжаете двигаться около трех километров, а затем на первом же указателе сворачиваете на юг. Это покрытая гравием дорога, и там вы будете полностью окружены лесом. Проехав полтора километра, увидите пост охраны, а сразу за ним – открытый аэродром. Там много военных и транспортных самолетов, и все они скрыты в лесу. Проход к взлетно-посадочной полосе весь застроен металлическими амбарами зеленого цвета, в лесу также находятся замаскированные домики. С воздуха они смотрятся как часть леса. Я получил информацию от наших ребят, которые работают в той местности, а потом сам все перепроверил. Я исследовал базу досконально и обнаружил, что у них имеется лишь противовоздушная артиллерия малого калибра и вовсе нет другого оружия.
– Прекрасно. Можешь остаться в моей бронированной машине.
Мы пожали друг другу руки.
– Не стоит ждать слишком долго.
Вилли вел заградительный огонь одновременно из трех танков. Те, кто не знал, могли подумать, что стреляют по меньшей мере сто батарей. Это должно было дать хороший эффект, русские должны съехать с дороги, а возможно, покинуть свои танки и разбежаться в разные стороны.
Я сел в машину рядом со Шмидтом. Что решено, то должно быть сделано, как бы мне ни хотелось остаться с ребятами. Потом я кое-что вспомнил и помахал Боку, чтобы он подошел.
– Послушай, Бок, мы оставили только один танк, в том месте, где другой отряд свернул к реке. Немедленно свяжись с ребятами на холме, чтобы они установили контакт с теми, кто на мосту. Если у них нет проводов, пусть отрежут те, что ведут в Одессу. Все, что им надо сделать, – это иметь постоянный контакт с тем танком. Если он сойдет с дороги, то может подорваться на мосту, и тогда его по кусочкам не соберешь, если этого уже не случилось.
Бок кивнул, и я стал двигаться обратно в Одессу, ведя за собой пять оставшихся танков. Я желал, чтобы дорога никогда не заканчивалась. Я знал, что мы идем на задание, в случае провала которого придется покончить жизнь самоубийством, но приказ есть приказ, и работа должна быть выполнена. И все же мысли мои постоянно возвращались к тем двум танковым отрядам. Я с трудом представлял себе финал ситуации.
Незадолго до поворота я посчитал, что на аэродроме две бронированные машины нам ни к чему, и отправил их с докладом к Хорсту на мост.
Потом я перебрался в танк, следовавший первым. Карту аэродрома я держал в своей голове, и никто, кроме Шмидта, еще не знал, куда мы движемся. Лучше, чтобы никто из них ничего не знал как можно дольше. В этом случае они не станут строить никаких планов заранее.
Перед тем как свернуть на дорогу, идущую через лес, я, съехав на обочину, остановил танки. Во-первых, я рассказал ситуацию тем, кто ехали со мной, потом, перейдя в следующий танк, сказал им то же самое и так далее. Я не рискнул воспользоваться радиосвязью. Мы двинулись дальше. Ухабистые дороги заставляли подпрыгивать наши машины. Пехотинцы продолжали идти в сторону фронта. Когда я задумывался о происходящем, все казалось фантастикой. Но это была реальная война. Несколько тяжелых пулеметов провезли на тракторах. Они везли много другого оружия, но из того, что я увидел, ничто в настоящий момент не могло остановить нашествие немецкой армии. Звук артиллерийских залпов становился все ближе и ближе.
Небо снова стало абсолютно ясным. Наступил новый день. Шесть тридцать утра. Два немецких истребителя показались с севера, бомбя дорогу из своих пулеметов, уничтожая все на своем пути. Мы заехали в лес, чтобы дождаться, когда они пролетят. Черт бы их побрал, подумал я, если бы мы не находились так близко к лесу, они бы могли размазать нас по дороге. Сейчас они являлись настоящей опасностью не только для русских, но и для нас самих. Ведь ехали мы в русских танках, к тому же одетые в форму русских. Два танка попали под обстрел и, перевернувшись, загорелись, а на дороге снова лежали убитые. Как только самолеты скрылись из вида, люди бросились расчищать дорогу. Но не для нас. Мы повернули обратно на шоссе и на большой скорости пошли в направлении Одессы. Солнце уже высоко поднялось, и дорогу хорошо было видно на много миль вперед. Пока никаких препятствий на нашем пути не предвиделось. Я видел, как проходящие пехотинцы смотрят на нас, и на их лицах читалось отвращение. Раз уж танки на бешеной скорости уходят с фронта, что же тогда ждет их? И разве можно было обвинять их за это.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
Механик-водитель немецкого танка «Тигр» описывает боевой путь, который он прошел вместе со своим экипажем по военным дорогам Восточного фронта Второй мировой войны. Обладая несомненными литературными способностями, автор с большой степенью достоверности передал характер этой войны с ее кровопролитием, хаосом, размахом уничтожения, суровым фронтовым бытом и невероятной храбростью, проявленной солдатами и офицерами обеих воюющих сторон. И хотя он уверен в справедливости войны, которую ведет Германия, под огнем советских орудий мысленно восклицает: «Казалось, вся Россия обрушила на нас свой гнев и всю свою ярость за то, что мы натворили на этой земле».
Это книга очевидца и участника кровопролитных боев на Восточном фронте. Командир противотанкового расчета Готтлоб Бидерман участвовал в боях под Киевом, осаде Севастополя, блокаде Ленинграда, отступлении через Латвию и в последнем сражении за Курляндию. Четыре года на передовой и три года в русском плену… На долю этого человека выпала вся тяжесть войны и горечь поражения Германии.
Генерал-майор ваффен СС Курт Мейер описывает сражения, в которых участвовал во время Второй мировой войны. Он командовал мотоциклетной ротой, разведывательным батальоном, гренадерским полком и танковой дивизией СС «Гитлерюгенд». Боевые подразделения Бронированного Мейера, как его прозвали в войсках, были участниками жарких боев в Европе: вторжения в Польшу в 1939-м и Францию в 1940 году, оккупации Балкан и Греции, жестоких сражений на Восточном фронте и кампании 1944 года в Нормандии, где дивизия была почти уничтожена.
Ефрейтор, а позднее фельдфебель Ганс Рот начал вести свой дневник весной 1941 г., когда 299-я дивизия, в которой он воевал, в составе 6-й армии, готовилась к нападению на Советский Союз. В соответствии с планом операции «Барбаросса» дивизия в ходе упорных боев продвигалась южнее Припятских болот. В конце того же года подразделение Рота участвовало в замыкании кольца окружения вокруг Киева, а впоследствии в ожесточенных боях под Сталинградом, в боях за Харьков, Воронеж и Орел. Почти ежедневно автор без прикрас описывал все, что видел своими глазами: кровопролитные бои и жестокую расправу над населением на оккупированных территориях, суровый солдатский быт и мечты о возвращении к мирной жизни.