Немцы на государственной службе России. К истории вопроса на примере освоения Дальнего Востока - [38]

Но как был там ни было, КВЖД остается до сих пор единственным совместным мегапроектом, осуществленным нашими станами за всю историю отношений.

В свою очередь, в германской научной литературе – другой взгляд на эти события. Там нашла свое обстоятельное отражение общая история железнодорожного строительства, которая выступает как своеобразные «забег» императоров ради получения выгодных промышленных контрактов в Китае и установления контроля над частями страны. Россия здесь не была в лидерах, более того, Витте был «догоняющим», его усилия по строительству

Транссибирской магистрали и потом Китайско-Восточной железной дороги – это стремление не отстать от Запада, который самым настойчивым образом проникал со своими строительными планами в Китай. Витте потому так остро чувствовал ситуацию, что как европейски образованный человек, как чиновник с большим кругозором видел: нужно участвовать в китайских делах, если хочешь быть сильным в Европе!

Так, для финансирования железнодорожного строительства С.Ю.Витте «придумал» Русско-азиатский банк – этот банк был ему нужен лишь для того, чтобы государство могло беспрепятственно и в то же время как бы не участвуя в строительстве осуществлять это во всех отношениях политическое начинание. Германские источники, в свою очередь, показывают: такие формы – создание «независимых», «негосударственных» банков – были общей практикой европейских государств. И в этом отношении Витте действовал «по-западному». К сожалению, в научной литературе на русском языке история КВЖД рассматривается изолированно от тогдашнего сложного внешнего фона[294]. А Витте, как никто другой, умел связать воедино интересы своей страны на внешнеполитической арене с экономической выгодой.

Эта магистраль была сооружена в рекордные строки, учитывая местность, по которой она прошла, и условия, сопутствовавшие предприятию: всего за семь лет с 1897 по 1903 гг. она соединила Транссиб с Тихим океаном – от станции Манчжурия через Харбин до Суйфыньхэ и от Харбина до Даляня (Дальнего), с ветками: Ляоян – Бэньси, Суцзятунь – Фушунь, Дашицяо – Инкоу, Цзинь-чжоу – Чэньцзытун, Чжоушуйцзы – Люйшунь (Порт-Артур)[295].

Протяженность линии КВЖД от станции Манчжурия на русско-китайской границе до г. Кауньчэнцзы (Чаньчунь) была 1072 версты[296]. Было построено 107 станций – цветущих поселка, в которых были возведены дома для новых жителей. Три крупных города возникло благодаря дороге – Дальний, Манчжурия и Харбин[297].

«Официальным днем рождения Харбина следует считать 23 апреля 1898 г., когда инженер А.И.Шидловский от имени Управления Китайско-Восточной железной дороги заключил с китайскими властями договор на приобретение земельного участка под городское строительство…

В октябре 1902 г. город посетил С.Ю.Витте, в своем докладе царю он предсказал Харбину блестящее будущее. После визита Витте там развернулось интенсивное строительство, и к началу русско-японской войны Харбин уже превратился в крупный промышленный и торговый центр, выполнивший роль тыла русских армий в ходе манчжурской кампании. Движение по КВЖД было открыто в 1903 г.»[298]

Строительство дороги существенно подстегивало развитие событий в регионе. Дальневосточное направление российской внешней политики играет все более и более значимую роль. Многие дипломаты немецкого происхождения смогли именно здесь раскрыть свой талант служению государству. Богатый материал для таких размышлений дают источники, пока плохо исследованные и вообще не обобщенные. Так, по данным «Очерков истории Министерства иностранных дел», до 1902 г. на дальневосточном направлении в ранге послов, поверенных в делах, генеральных консулов, посланников работало на Россию в этих странах до двух третей выходцев из Европы, по преимуществу немцев.

За столетие с 1802 г. в Пекине из 12 высших чиновников немцами был посланник Евгений Карлович Бюцов (с 15 мая 1873 по 13 апреля 1883 гг.) и Алексей Николаевич Шпейер (правда, так и не доехавший до Пекина в 1897 – 1898 гг.). Их предшественниками и преемниками на этом посту были итальянец Артур Павлович Кассини, швед Михаил Николаевич Гирс, греки Александр Георгиевич Влангали и Алексей Михайлович Кумани, с французскими корнями Павел Михайлович Лессар, даже китаец Лев Федорович Баллюзек, проявивший беспримерную храбрость при защите Севастополя в 1853 – 1856 гг.

В Японии из восьми высших русских дипломатов пятеро были немцами: тот же Евгений Карлович Бюцов (с 1 января 1871 по 15 мая 1873 гг.), Кирилл Васильевич Струве (с 15 мая 1873 по 12 января 1882 гг.), барон Роман Романович Розен (с 22 ноября 1877 по 12 августа 1879 гг. и с 4 февраля 1897 по 18 ноября 1899 гг.), Михаил Федорович Бартоломей (с 12 января 1882 по 30 ноября 1882 гг.), Алексей Николаевич Шпейер (с 25 февраля 1896 по 6 ноября 1897 гг.)[299].

В Корее из четырех представителей России с 1885 по 1902 гг. двое было немцев: Карл Иванович Вебер (с 2 апреля 1885 по 18 июля 1895 гг.) и Алексей Николаевич Шпейер (с 18 июля 1895 по 6 ноября 1897 гг.).

Показательно, что в эти же годы – с 1802 по 1902-й – на посту министров иностранных дел сменяли друг друга также представители разного этнического происхождения, из девяти руководителей внешнеполитического ведомства Российской империи трое были немцы: барон Андрей Яковлевич Будберг (с 8 сентября 1802 по 2 декабря 1805 гг.), граф Карл Васильевич Нессельроде (с 12 февраля 1816 по 15 апреля 1856 гг.) и граф Владимир Николаевич Ламздорф (с 25 декабря 1900 по май 1906 гг.