Нельзя, Можно, Нельзя - [3]

Бабушка Катя в самом деле была мамой старой - у нее рос Леша, мой дядя моложе меня на полгода. Сейчас, в две тысячи первом году, когда я пишу эти строки, его уже год как нет в живых, пил-пил и...

Летом шестидесятого бабушка Катя слегла в больницу, и меня бросили на их хозяйство (корова, теленок, два поросенка, куры, огород, печь, которую нужно закрыть так, чтобы не угореть). А Леша влетит с друзьями в дом прямо с грязного двора - мне опять затирать пол. Ведь он всего на полгода младше! Тогда я думала: где мужчины и где мы...

В седьмом классе я подружилась с одной девочкой. И вот зима, мы идем из школы, наслаждаясь запахом пиленого дерева. В Сарсу был деревообрабатывающий завод, и всегда стоял в воздухе чудесный запах леса. Какой-то детский разговор: у кого получается делать мороженое, у кого нет (в снегу крутили вручную стакан со сливками). И вдруг подруга ставит на снег свою балетку:

- Ты понесешь и свою, и мою! - и она гордо идет дальше - впереди меня.

Вот так да! Взять балетку? Если бы ей стало плохо, я бы - конечно бросилась на помощь, но так... просто? Ни за что! Стою. Подружка, не оглянувшись, сворачивает к своему дому. Она уверена, что рабыня несет ее балетку.

- Ха-ха-ха, - саркастически громко начинаю я хохотать.

Она то ли не слышит, то ли гордынька не позволяет ей вернуться. А я иду дальше, но иногда оглядываюсь. Балетка сиротливо стоит на снегу.

Так она и пропала. Может, кто-то нашел ее и взял, выкинув тетрадки (это, по тем временам, модная вещь - типа дипломата).

С той девочкой я больше никогда не разговаривала. Почему ей захотелось иметь рабыню? Я не знаю.

А во мне откуда взялась свобода? Из чего она родилась?

Я боялась угореть (смерти), родителей, войны, коровы (не раз наша Милка сажала меня на рога), сильно пугали и головные боли, мучившие с детства, а еще был страшен сумасшедший сосед, что с топором гонялся за детьми. Про многое из этого знала подружка. Ну и решила, что ее я тоже буду бояться?

А я отказалась нести чужую балетку! Почему? Тайна личности - в личном выборе. Но каковы причины именно такого выбора? Гены? Книги так повлияли? Пример бабушек, которые ходили в церковь, хотя власти это запрещали? Не знаю точно, что меня вдохновило. Но - буквально - вдохновило! Вдох, еще вдох... я шла счастливая от своей свободы, хотя тяжело дышала от возмущения. И даже сейчас, когда пишу об этом, мое дыхание сбилось... Как девочка могла подумать, что я подчинюсь ее приказу!

Ведь со мной два раза в неделю занимался Шаевич-Шалевич (увы, точно не помню, как писалась его фамилия). Новый учитель литературы, молодой специалист, так сказать. Я заикалась (несильно), а он решил исправить мою речь. Мы нараспев читали стихи:

- Я памятник себе-е-е воздвиг...

До сих пор помню это дерзкое "бе-е" в культовой строчке Пушкина (с тех лет всегда его как будто слышу - была такая дразнилка: "бе-е!").

И хотя Шаевич-Шалевич - красавец с вдохновенными глазами, никаким тут лолитизмом не пахло. Во-первых, у него жена - перл создания (математичка), во-вторых, я - некрасивая рыжая девочка с веснушками (а косу прятала под себя, когда садилась за парту, чтоб мальчишки сзади не дергали). Почему же он захотел со мной заниматься? Скорее всего, по доброте душевной. А может, почувствовал во мне какую-то преданность литературе? Это вполне допускаю. По сравнению с уборкой навоза, стихи - это -о! - сладкие звуки.

От заикания я не излечилась, но приобрела нечто большее. Ведь выходило, что мужчины - такие же люди, как мы. Неужели? Но выходило, что такие же... Я до встречи с Шаевичем-Шалевичем не видала доброты от этой половины человечества. От женщин - очень много! Моя первая учительница - Валентина Яковлевна Устинова - умирая от рака (это третья четверть первого класса), завещала... купить мне платье на память о ней! (Об этом мой рассказ "Половичок"). А мужчины? Отец - суров. Оба деда с женами своими были так строги, что бабушка Анна мечтала хоть на год пережить мужа, чтоб пожить "слободно". И пережила.

Друг мой, Витька Прибылев, уехал с родителями из Сарса и даже ни разу письма не написал.

В общем, в лице Шаевича-Шалевича я приобрела навсегда идеал мужчины: чтобы добрый, умный, смуглый.

Но главное все-таки в том, что Шаевич-Шалевич словно витамины "слободы" милой мне подарил... и я смогла выстоять в истории с балеткой. Да, со мной отдельно занимается учитель литературы! Мы не рабы - рабы не мы. Нет, нет, не мы.

Почему я поехала поступать в автодорожный техникум? Чтобы из дома вырваться, а куда - все равно? Или сидели в нас крепко советские строчки о романтике: "Вьется дорога длинная - здравствуй, земля целинная..."?

Свердловск мне понравился. И все силы я старалась вложить в экзамены. Однако меня не приняли... Некие знаки судьбы, видимо. Но я-то не поняла тогда. И ходила понурая: мол, наше образование в Сарсу никуда не годится, мне и в институт не поступить, раз в техникум не смогла. Что же делать? Думай, Нина, думай! Память хотя бы развивай. И стала я учить наизусть "Евгения Онегина". Не нравился нашей корове Милке Евгений Онегин. Дою-пою: "Когда же смерть возьмет тебя!". Она копытом по ведру - раз! А меня опять на рога...