Нелюдь - [40]

"Чёрные самолетики, белые корабли;

Цель для моей оптики — море твоей любви.

Это тебя трогает, это меня несёт.

Я для тебя многое, ты для меня — всё!".

© Звери — Корабли

Впиваюсь пальцами в бедра, ускоряя ритм, осатанело врываясь в нее, продолжая выбивать крики. Ощущая, как приближается оргазм, как ударяет электрическими разрядами под кожей. Коротит по всей поверхности тела, заставляя выгибаться самому и рычать, прикусывать язык и губы до металлического вкуса крови во рту. Пока не взрывается яркими огнями там же, под кожей, отдается мощными судорогами. Те самые долбаные искры из глаз…

Сорваться, потерять контроль и кончать в нее безумно долго, чтобы потом просто рухнуть на пол и притянуть ее к себе, ослабевшую и дрожащую. Провести пальцами по волосам, лаская темные локоны, шумно вдыхая запах пота и секса, витавший в комнате.

Она поднимает голову кверху, тянется губами. Так бы она могла смотреть, если бы не повязка, и я сжимаюсь изнутри, понимая, что готов содрать эту чертову ткань. Дьявол, я действительно хочу сделать это. Увидеть ее взгляд, найти себя в нем, в глубине зрачка. Я так хочу найти себя в ней.

Больное желание, которое не имеет права на существование. Монстры не имеют права на существование. Они появляются в нашем мире, чтобы утащить в свой недостойных, тех, кто притворяется людьми и носит маски из человеческой кожи.

Я тоже её носил. И принцесса не заслужила стать проходной жертвой монстра на его пути.

Сколько могут молчать двое, знающие друг о друге почти всё, но даже не подозревающие о главном? Думаете, им нужны слова? Вы ошибаетесь. В ту ночь мы заменили буквы на стоны, слова на прикосновения, а предложения на оргазмы. Мы признавались друг другу ладонями рук на теле и поцелуями. Я вылизывал её тело, она беззастенчиво трогала мою душу. Ночь напролёт. А знаете, что происходит, когда кто-то трогает вашу душу? Вы начинаете сходить с ума и желать большего. Но моё "большее" всегда приносило только боль и смерть.

"Черные самолетики, сбитые корабли.

Мне хватает эр*тики и не хватает любви.

Если одна останешься, не выключай свет.

Ты без меня справишься, я без тебя — нет".

© Звери — Корабли

Я ушел рано утром, заказав для нее "латте", который должны были подать через полчаса после моего ухода. И это самое правильное, что я когда — либо сделал в своей жизни. Удалил нашу переписку в ее аккаунте и телефоне и свой номер. При желании она его может узнать, конечно. Но к тому времени у меня будет уже другой. Она возненавидит меня так же искренне, как любила этой ночью. И это самое большее, на что я мог рассчитывать.

"Солнечное сплетение, вечная ерунда.

Я для тебя спасение, ты для меня беда.

Это тебе нравится, это тебя убьет.

Все корабли отправятся, с летчиками под лед".

© Звери — Корабли

ГЛАВА 11. Аля

Старший следователь следственного комитета Кирилл Алексеевич Трефилов тяжело выдохнул и залпом опрокинул в себя остатки остывшего чая. Отложил в сторону кружку с надписью: "Самому НАХОДЧИВОМУ следователю", подаренную ему помощником пару лет назад на "23" февраля, и грузно опустился в новенькое кресло, которое, кстати, оказалось ужасно неудобным по сравнению с его любимым креслом, прослужившим ему не один год и безжалостно отправленным на склад во время отпуска своего хозяина. Надо сказать, сюрприз в виде ремонта кабинета, да и всего этажа, Трефилову очень сильно не понравился. Его нервировали эти нежно-голубые стены и блестящая темная мебель. Он барабанил длинными пальцами по отполированному до скрипа столу и тихо матерился, понимая всё же, что злость эта далеко не на вышестоящее начальство, самовольно распорядившееся его кабинетом, и не на помощника Круглова, безнадежно опаздывавшего сегодня, а на самого себя. За то, что ухватить не может мысль, которая бродит в голове, словно тот самый понурый ёжик в тумане, и тонким голосом заунывно взывает к его вниманию.

Перед ним кучей лежали десятки фотографий с мест происшествий. На всех них трупы, расчлененные части тела и замаранные кровью стены, двери и автомобили.

Кирилл Алексеевич вдруг подорвался и начал складывать фотографии в хронологическом порядке, стараясь не рассматривать искорёженные органы и изрезанные лица. Парадокс, он вполне спокойно относился к убийствам, его не тошнило от запаха крови и вида отрезанных голов, рук и ног. Однажды он даже расследовал дело по факту убийства молодой беременной женщины, живот которой был вспорот, а плод вынут из него и вложен в руки погибшей. Тогда рвало и Игоря, и местного участкового, и молодого судмедэксперта, а сам Трефилов продолжал спокойно рассматривать несчастную с не рожденным ребенком в поисках вещдоков.

Но вот фотографии…Трефилов к своим сорока пяти годам ненавидел снимки застывшей смерти. Ему казалось, что она смотрит на него потухшими глазами потерпевших, бесстрастно снятых экспертами. Словно задаёт ему очередную шараду, и с каждым разом ему всё тяжелее разгадывать ее. Чертовы психопаты, кромсающие людей, словно скот, с каждым годом всё изощрённее и безжалостнее. Теперь просто убивать и насиловать уже не так интересно. Сволочи, насмотревшись голливудских фильмов, всё чаще предпочитают оставлять послания полиции. Местный психолог назвал это своеобразным разговором убийц с мёртвыми или со своим прошлым, но Кирилл Алексеевич не верил ему. Уж он — то точно знал, что эти нелюди хотят вести диалог с ним, а не с трупами.