Нелюбовь - [25]

Однако, что именно он придумал, парень озвучить не успел.

– Я сейчас вернусь, – из глубин коридора, ведущего в кухню, послышался вежливо-веселый голос Тамары. Динка и Саша, не сговариваясь, тут же шарахнулись друг от друга, пытаясь сделать вид, что ничего особенного не происходит. При этом вид у обоих все равно был шальной.

На кухню с грязными тарелками зашла Тамара. В элегантной алой блузе, приталенной черной юбке до колен, красивая и такая молодая, она сейчас меньше всего походила на мать взрослых детей.

– Саш. Ты где ходишь-то? – обрадовалась было Тамара, увидев любимого пасынка. И тут же нахмурилась, обнаружив рядом с ним Динку.

Этого следовало ожидать. Конечно! С кем еще он мог проводить последний вечер в поселке! Не с матерью, а с ней! Ревность, как обычно, не давала раздосадованной Тамаре быть объективной по отношению к старшей дочери.

– О! Мама! – жизнерадостно отозвался Саша, приобнимая Тамару, которая тем временем уже нападала на потупившую взгляд Динку.

– Ты опять его задерживаешь?

– Нет, – давать матери развернутый ответ не было смысла. Тамара все равно никогда не слушала, вернее – не слышала дочь.

На кухне зависло неловкое затяжное молчание. Проницательная Тамара перевела взгляд с дочери на Сашу. Уж больно у обоих был довольно-счастливый вид, и это наводило на недобрые мысли.

– А мне вообще кто-нибудь объяснит, что здесь происходит?

Смущенная Динка растерялась, старательно отводя взгляд от матери, которая в упор смотрела на нее, понимая, что из этих двоих правду легче будет выпытать у дочери. Врать та не умела.

Ситуацию, как всегда, спас Саша.

– Да ничего особенного! – парень снова приобнял мать, заставив перевести взгляд на него. Динка с облегчением вздохнула.

– Да? – скептически уточнила Тамара, всем своим видом показывая, что не верит ни одному их слову.

– А что это вы оба такие?

– Какие «такие»? – уточнил развеселившийся Саша.

Динка даже позавидовала ему в этот момент. Это же надо иметь такое самообладание! У нее никогда не получалось вот так полушутливо разговаривать с матерью. Да она и не позволила бы.

– Странные! – в лоб ответила Тамара.

Сашка рассмеялся, тут же поменяв тему для разговора.

– И ничего мы не странные. Мам, ты это… Иди… Я тут кое-что вспомнил. Важное. Мне кое-куда перед отъездом заглянуть нужно.

– Что значит «кое-что», «кое-куда»?! Саш! Там гости! Все тебя ждут!

Но парень ее уже не слышал. Схватив довольную Динку за руку, побыстрее потащил ее к выходу, чтобы избежать лишних вопросов.

– Займись гостями, пожалуйста, мам. Ладно? Дин, ты идешь?

Прежде чем девчонка успела ответить, решительный Сашка уже успел вытащить ее в коридор. Недовольная Тамара осталась на кухне одна.

– Мамуль, я тебя люблю! – последнее, что услышала она от уходящего пасынка.

– Я тебя тоже, – скрестив руки на груди, Тамара облокотилась на стоящую в кухне стиральную машинку. Все происходящее ей, мягко говоря, не нравилось. И больше всего в этой ситуации ее бесило то, что при любом раскладе Александр всегда выбирал Динку, а не ее – пусть и не родную, но все же мать. И это было очень обидно.

* * *

– Это она во всем виновата! Это из-за нее я теряю сына! – Тамара нервно мерила шагами кабинет, то и дело поглядывая на фото погибшего Петра, стоящее в рамочке на столе. – Нет, Петь, ну ты видел, как она на него смотрела?! Совсем всякий стыд потеряла, – продолжала бушевать мать.

У Тамары уже давно вошло в привычку разговаривать с любимым мужем как с живым. Достаточно было посмотреть на фото Петра, и перед Тамарой возникал его образ. Такой живой, такой добрый, все понимающий. А именно сейчас ей как раз и нужна была его поддержка.

Тамара не была ни дурой, ни слепой. Она прекрасно осознавала, что еще немного, и детская дружба между Сашей и Динкой перерастет в нечто большее. И тогда она навсегда потеряет пасынка, который окончательно попадет под влияние этой девчонки – была убеждена она.

– Я бы эту Динку!..

Фразу, брошенную в сердцах, услышала проходившая мимо Клавдия. Видя, что дочь пребывает в отвратительном настроении, женщина остановилась. Посильнее закутавшись в ажурную голубую шаль, Клавдия Матвеевна прислонилась к дверному проему. Укоризненно посмотрела на дочку.

– Что ты опять к Динке привязалась, а?

Тамара вздрогнула, обернулась. Она обрадовалась, увидев мать. Потому что ей нужен был оппонент, на которого можно было бы выплеснуть хотя бы часть накопившейся горечи. С Петей так поспорить никогда не получалось. В памяти Тамары он остался очень добрым, неконфликтным человеком, который всегда защищал маленькую Динку от любых недовольств Тамары.

– Оставь ты ее в покое! – продолжала наставлять Клавдия. – Ну что она тебе сделала?

– Родилась! – в сердцах выдала Тамара.

И не солгала. Она искренне считала, что все беды в ее жизни начались именно с дочери, которую она никогда не хотела. И которую родила исключительно по медицинским показаниям.

– Зря ты мне не дала сделать аборт.

Слова звучали как укор. Как обвинение. И в них была правда. Сохранить ребенку жизнь Тамару уговорила Клавдия. О чем, впрочем, в отличие от Тамары, ни разу не пожалела.

– У меня все беды в жизни из-за нее, – продолжала выговаривать Тамара. – И из-за ее папаши проклятого!