Неловкая поступь смерти - [31]

Наполеонов обвёл взглядом накрытый стол и присвистнул:

– Да у вас тут девичник. А стриптизёры будут?

К его радости, кроме торта, принесённого им, были и другие торты.

Женщины захихикали, кто-то из них даже замахал на Наполеонова руками: озорник!

– У нас не девичник, – объяснила Софья Марковна сыну, – мы отмечаем день ангела Зиночки!

Зинаида Павловна важно кивнула.

А Софья Марковна продолжила:

– У Зиночки, сам знаешь, особо не разгуляешься, квартирка с гулькин нос и семеро по лавкам.

Наполеонов согласно кивнул. У Зинаиды Павловны была трёхкомнатная квартира в хрущёвке, но кроме них с мужем в ней ещё жили старенькие родители мужа, сын с женой и двойняшками и незамужняя дочь. Старшая дочь с семьёй переселилась в однокомнатную квартиру бабушки и дедушки. А старики переехали к Зинаиде Павловне.

И хоть говорят «в тесноте, да не в обиде», по мнению Наполеонова, жить ввосьмером на пятидесяти пяти метрах в квартире с крохотной кухней и коридорчиком в два метра было сплошным мучением.

Сама же Зинаида Павловна, будучи прирождённой оптимисткой, всем сочувствующим говорила: «Э, милые, вы, видать, в бараке не жили со всеми удобствами на улице».

Муж Зинаиды Павловны играл в оркестре на трубе. Эту квартиру им и дали в молодости после рождения второго ребёнка. А Зинаида Павловна всю жизнь, как говорила мать Наполеонова, скрипела, то есть вела в музыкальной школе уроки игры на скрипке.

Познакомились подруги в ранней молодости на дне рождения одного из приятелей мужа Зинаиды Павловны. Собственно, все подруги матери Наполеонова были из этой самой ранней молодости, и он всех их знал с детства.

– Тётя Зи! – всплеснул он руками, изображая крайнее отчаяние и для усиления эффекта хлопнул себя по лбу. – Я же совсем забыл о твоём дне ангела и явился, как последний оборванец, не только без галстука, но и без подарка и без цветов.

– Цветы-то ты как раз принёс! – подмигнула ему Зинаида Павловна. – Предназначались они, конечно, Софочке, но я их у неё экспроприирую, по-русски говоря, изыму в свою пользу. Ты не возражаешь, Софочка? – обратилась она к Зинаиде Павловне.

– Ну что ты, Зиночка, – рассмеялась та, – они твои.

– А торт твой, Шура, мы сейчас разделим на всех и съедим, – завершила свою мысль Зинаида Павловна. И тотчас все барышни загалдели одновременно.

К утру продолжение праздника почти полностью стёрлось из памяти Наполеонова. Он только помнил, что практически без перерыва танцевал, играл на гитаре, пел. А барышни, ссылаясь на то, что он единственный мужчина на их празднике, тискали его, кружили, чмокали в щёку, точно он всё ещё был тем самым маленьким ребёнком, которого они знали в детстве и, играя с которым, умилялись до слёз, словно своих детей у них не было.

Шёл уже двенадцатый час, когда Наполеонов вырвался от них и ускользнул в свою комнату, заявив, что ему завтра на работу. И Софья Марковна заняла сторону сына. Так что догуливали барышни без него.

Засыпая, Шура снова подумал: «И зачем я вчера после работы не поехал к Мирославе?» Но, проснувшись утром, к собственному удивлению, он чувствовал себя отдохнувшим и бодрым. Утром, осторожно выскользнув в коридор, он услышал заливистый храп и тихое сопение, доносившиеся из-за дверей комнаты матери. Как там разместились все барышни, Наполеонов даже не попытался представить. На кухне он застал мать, уже приготовившую ему завтрак.

– Ма, ты уже встала? – удивился Наполеонов. – А кто же сопит и храпит в твоей комнате?

– Капочка и Зиночка.

– А где Машенька? – в тон ей спросил Наполеонов.

– За Машенькой вчера муж приехал и увёз её домой.

– Хоть один проявил заботу, – хмыкнул Наполеонов.

– Ты же знаешь, Шурочка, что за Капочкой приехать некому.

– А муж?

– Машины у них нет. Не на себе же Савва Игнатьевич жену ночью повезёт.

– Это надо понимать так, что вы вчера бузили до тех пор, что и общественный транспорт перестал ходить, – хмыкнул Наполеонов.

– Шура, не вредничай.

– Всё я понял, – поднял Наполеонов руки, показывая, что сдаётся. Но всё-таки не удержался и спросил: – А Зиночка осталась у нас ночевать, желая отдохнуть от своего многочисленного семейства?

– Можно сказать и так, – согласилась мать.

– Или решила дать им отдохнуть от себя, – съязвил Наполеонов, допивая кофе.

Мать одарила его укоризненным взглядом и покачала головой.

– Ма, я извиняюсь, но ты же не будешь спорить, что, когда тётя Зи выпьет, она трещит, не умолкая, как сорока. – При этом Наполеонов скорчил такую уморительную мину, что Софья Марковна невольно рассмеялась.

– Ну всё, я побежал. – Наполеонов чмокнул мать в щёку и вынесся из кухни.

Глава 13

Детективы провели вечер не так ярко, как провёл его следователь. После скромного ужина Мирослава забралась с ногами на диван и спросила:

– Морис, что ты думаешь о водителе с козлом?

– О том, что подвёз одного из подозреваемых в убийстве?

– Угу. Только я думаю, что если убитая оставила ему всё своё движимое и недвижимое, то он может быть у следствия главным подозреваемым.

– Но Наполеонов ничего такого не говорил, – не согласился Морис.

– Мало ли, чего он не говорит или просто недоговаривает.

Миндаугас помолчал и сказал не слишком уверенно: