Нелепая привычка жить - [11]
Он выключил воду и вышел из душевой кабины. Большое зеркало, вмонтированное в противоположную стену, запотело. Виталий мазнул по нему ладонью и посмотрел на свое распаренное, недовольное, мокроволосое отражение.
– Ну чего тебе надо? – спросил он. – У тебя все есть. И даже больше, много больше. Ну скажи мне на милость, что тебе не так?
Но отражение ничего не ответило…
Виталий Малахов был родом из ПГТ – поселка городского типа в Калужской области, носившего загадочное название Товарково. По местным меркам – райцентр на берегу красавицы Угры, с собственным заводом, семью магазинами, почтой, рынком и медпунктом. По столичным же – богом забытое захолустье с населением всего-то двенадцать тысяч человек, о котором москвичи и слыхом не слыхали.
«Элитным жильем» в родном поселке считались блочные пятиэтажки, появившиеся где-то на рубеже шестидесятых и семидесятых годов. Виталий отлично помнил, как пацанами они тайком пробирались на стройку, прячась от сторожей, затевали интереснейшие игры, с упоением лазили по лабиринтам полуготовых стен и подвалов, баловались со стройматериалами, кидались всем, что под руку попадется, и плавили в старых консервных банках обломки свинцовых решеток. Серебристый металл пузырился, превращаясь в однородную массу, его, обжигаясь, выливали в заранее подготовленные в песке ямки, и получались разные фигурки – солдатики, пушки, пистолеты. А потом стройка заканчивалась, и в дом въезжали счастливые новоселы. Но таких было немного. Большинство товарчан обитало в двухэтажных деревянных бараках с удобствами во дворе, выстроенных в первые годы советской власти, если не раньше, или в собственных, совсем уж деревенских домишках. Именно такой дом – бревенчатый, рубленый, с русской печкой – был и у Малаховых. Застекленная терраса, где летом было хорошо, а зимой невообразимо холодно, небольшая кухонька, горница, маленькая мамкина спальня и две даже не комнаты, а просто закутка, отгороженных от горницы только выцветшими ситцевыми занавесками. Тот, что побольше, принадлежал деду и бабке, в меньшем провел первые семнадцать лет своей жизни Виталий. Закуток был настолько тесным, что в нем едва помещалась узкая железная кровать с пружинной сеткой и потускневшими шариками на спинке да сбитое дедом из сосновых обрубков подобие прикроватной тумбочки. Уроки Малахов делал в горнице, за единственным столом, который в обычные дни был покрыт цветастой клеенкой, а в праздники застилался белой скатертью с бахромой.
Жили в Товаркове просто. Днем по будням работали – кто на местном заводе, кто в близлежащих совхозах, кто в Калуге, до которой нужно было добираться сорок минут по разбитой дороге на старом дребезжащем автобусе. Вечерами и в выходные тоже работали, только на себя – практически у каждой семьи имелся сад и огород. Многие держали скотину: иногда коров и поросят, чаще коз и птицу. Мужики ловили в Угре рыбу – летом с берега, зимой в проруби. Все товарчане, от мала до велика, ходили по грибы и по ягоды в щедрые окрестные леса, ведрами приносили землянику, лисички, малину, грузди, опята, подберезовики с подосиновиками, а если повезет и год выдастся удачный – то и белые. Кто-то сдавал это богатство в «Центросоюз», кто-то вез на рынок в Калугу или Москву, но большинство запасались на зиму. С июня по ноябрь – от первой земляники до последних яблок, когда варили варенье и гнали самогонку – сахару было не достать. Летом, во время засолки огурцов и грибов, были перебои и с солью. Поэтому и то и другое, а заодно и еще что-нибудь, что повезло достать – крупу там или макароны, – норовили запасти заранее, в огромных пятидесятикилограммовых мешках, которые ставили поближе к печке, чтобы содержимое не отсырело. Остальные припасы хранили в погребе. Все было, разумеется, свое, покупать картошку или капусту никому и в голову не приходило. В местные магазины ходили в основном за бакалеей, спиртным да сигаретами, больше там ничего особо и не было. А перед праздниками или когда хотелось чего-нибудь вкусненького, выбирались в Москву на электричках, прозванных «колбасными», поскольку затаривались в столице преимущественно сосисками, сыром да колбасой. В Товаркове, как и во всех других мелких населенных пунктах, находившихся дальше ста верст от Москвы, такие вещи были настоящими деликатесами. Маленький Виталька до страсти любил сосиски и вареную колбасу – «Докторскую» за два тридцать и в особенности «Любительскую» за два девяносто. Но отведать такого лакомства удавалось нечасто…
Растеревшись докрасна мягчайшим махровым полотенцем и закутавшись в любимый халат, купленный во время очередной поездки во Францию, Малахов покинул свою ванную и спустился на первый этаж, в просторную кухню-столовую. Этим помещением Светлана особенно гордилась, после ремонта постоянно таскала сюда гостей, заставляла восхищаться дизайнерскими решениями, сыпала модными словечками: «эргономичность», «элементы хайтека», «тенденция к модерну-минимализму». Виталий лишь усмехался. Для него главным всегда было удобство. Пользоваться такой кухней было, конечно, не в пример лучше, чем колоть дрова, готовить в русской печи или на керосинке, ведрами таская воду из колонки, что торчала от них за три дома. В основном готовила бабка, и доставка воды была святой обязанностью маленького Виталика.
