Нелегкий флирт с удачей - [44]

Пока он мяукал в микрофон, Кузьма Ильич, в смокинге, с бабочкой, со сверкающими бриллиантами на циферблате «Роллекса», кашлянул, провел рукой по лысине и начал вылезать из-за стола. Сейчас же поднялись четверо, широкоплечие, с выпирающими подмышечными кобурами, профессионально взяли его в кольцо, и так, в компании бодигардов, господин Морозов направился к выходу.

— Вижу, дозорный на вышке не спит… — Бородач Полковник в роговых очках и на редкость удачном галстуке, коротавший время за столиком в баре, сунул в рот сигарету и тоже подался из зала. Ноги плохо слушались его, движения были неверны, — похоже, одним томатными соком и фисташками не обошлось. Тем временем Кузьма Ильич прошел по ковролину через холл, и стало ясно, что путь его лежит к заветной двери с призывно улыбающимся бульдогом. Двое бодигардов, выдвинувшись вперед, профессионально скользнули внутрь, раздались возмущенные крики, шум, и из туалета, застегивая на ходу ширинки, начал подаваться народ. Никто далеко не уходил, косились на Морозова с ненавистью — чтоб тебе жидко обосраться, сволочь!

— Никак, блин, очередь. Вы, генацвали, крайний? — Полковник подошел к переминающемуся с ноги на ногу лицу кавказской национальности, озабоченно спросил: — Как там, быстро идет дерьмо по трубам? — Услышав что-то нечленораздельное, он с важным видом кивнул, вспомнил про сигарету во рту и вытащил зажигалку. — Гранату отняли, послали домой…

Телохранители между тем проверили кабинки, порылись в горшках со спатифиллумами, внимательно заглянули в писсуары и с чувством выполненного долга доложили принципалу — все о'кей.

— Хорошо. — Кузьма Ильич кивнул, поправил очки и неторопливо зашел в мужскую комнату.

Сработал пневматический рычаг, дверь с кабсдо-хом закрылась, и бодигарды взяли ее под охрану — европейская школа, класс, стопроцентная безопасность.

— Я убью тебя, лодочник… — Полковник посмотрел на них с восхищением, выщелкнул, не попав, окурок в сторону урны, громко икнул и сунул руку в карман. Пальцы его нащупали коробочку дистанционного взрывателя, сломав предохранительный кронштейн, нажали на тугую кнопку. Сейчас же в сливном бачке одной из кабинок булькнула вода — это сработал микрозаряд в сферическом, похожем на шарик для пинг-понга контейнере. Смертельная, быстро разлагающаяся отрава ненадолго превратила туалет в газовую камеру, однако господин Морозов ничего не заметил — ни цвета, ни вкуса, ни запаха. Только аромат дезодорантов, мерное урчание кондиционера и отблеск галогеновых ламп в серебряном великолепии сантехники. Он, не торопясь, облегчился, тщательно вымыл руки и, глядя в огромное, во всю стену, зеркало, принялся с чувством вытирать их шелковистым одноразовым полотенцем. Ему очень нравилось свое отражение. Наконец, вальяжный и умиротворенный, он вышел из сортира, бодигарды, сняв пост у дверей, взяли его в кольцо, и вся процессия с важностью направилась в зал.

— Ну все, по ноге бежит. — Полковник быстро глянул на часы, мгновение помедлил и, первым заскочив в дом отдохновения, закрылся в самой крайней кабинке — ему нужно было спустить воду с фрагментами распавшегося контейнера. Истомленный народ рванул за ним следом, захлопали стульчаки, зажурчали струи, воздух огласился звуками блаженства, удовлетворения, восторга торжествующей плоти и познавания сущности бытия. Может, прав все же незабвенный Гашек, все в мире дерьмо, а остальное моча?

А в зале тем временем все шло своим чередом — пили, жрали, делали ставки, делились впечатлениями. Для увеселения почтеннейшей публики на сцену снова выпустили свиноматку. Поудобнее усевшись в кресле, она принялась было курить сигару причинным местом, но на нее не обращали никакого внимания — все ждали начала боя. И вот полчаса истекли.

— Господа, финал! — Лохматович, успевший оправиться, махнуть «Бисквита» под филе миньон с трюфелями, бодренько взмахнул рукой, и занавес разошелся. Голые по пояс Серега Прохоров и Лаврентий Палыч, на груди которого синели буквы «С табой дюша мая радысти пална!», медленно зашли в клетку, лязгнула стальная дверь, и мужичок на крыше взял брандспойт на изготовку — пошла заруба.

Строго говоря, волнующего поединка с драматическими нокдаунами, переходами инициативы из рук в руки и яростными контратаками на пределе сил не получилось, слишком уж в хорошей форме находился Тормоз. Быстрый и импульсивный Лаврентий Палыч скоро выдохся, пропустил тяжелый боковой в челюсть и, едва поднявшись с пола, с ходу напоролся на встречный ногой. Ему еще повезло. Возьми Прохоров чуть ниже, остался бы джигит без мужской гордости, да и мочевой пузырь лопнул бы наверняка, а так — сильный проникающий в солнечное. Со всеми вытекающими — острая боль, временная остановка дыхания, падение кровяного давления. Аут. Финиш. Финита. Публика рокотала, господин Морозов соизволил аплодировать, главная же поклонница Прохорова уже не кричала задорно: «Драного хочу», нет, хмельная и счастливая, она тихо спала, положив белокурую голову на залитую соусом «ткемали» скатерть. Веселье было в самом разгаре, часы показывали начало пятого.

— Бог правду видит, это тебе, гад, за Злобина. — Подполковник глянул, как волокут едва живого Лаврентия Павловича, и ковырнул ложечкой в креман-ке с ананасовым мороженым. — Люди на периметре как, не голодают? Жирности в рационе хватает?